КАЗАЧЬЯ ДОЛЯ. Первый чеченский след
Шрифт:
–Спасибо тебе, ты настоящий друг, может, и ты со мной, а?
–Скоро война. Кто врага будет бить, если все уйдут?
–Ну, прощай, может, свидимся.
Я помог ему взобраться на забор, забрал веревку и ушел. Я жалел лишь о том, что из-за этого не смогу увидеться с Дашей. Вдруг она меня ждет?
Утро началось с созыва всех на плац, солдаты просыпались и смотрели на пустую кровать. Рыжий спросил у меня очень ехидно:
–Вашбродь, а что, Пономаря уже увели?
–Увели, наверно. А что ты у меня спрашиваешь? Я спал, как и ты.
В казарму зашли казаки.
–Где ваш арестант?
Все посмотрели на меня. Я ответил:
–Не
Они ушли. Через минуту пришли майор Семкин, капитан Павлов, есаул Русаков. Начал майор:
–Где он?
Мы молчали. Есаул прошел в конец казармы, просмотрел все окна и остановился у одного, там виднелись следы свежего взлома.
–Вашбродь, посмотрите: вот сюда он ушел.
–Солдаты, кто найдет беглеца, получит золотой на водку, – сказал майор.
–Капитан, командуйте.
Нас выстроили в цепь, и мы пошли прочесывать всю близлежащую местность. Я заметил, что солдаты что-то говорили между собой и не так злобно уже смотрели на меня. Наверно, они понимали, что я помог Генке. Ко мне подошел Богдан и, пряча глаза, сказал:
–Ты прости, что я о тебе плохо вчера подумал, но ты должен был мне все рассказать.
–Чтобы разделить на троих дыбу?
–Да хоть и так!
–Нет, я поступил правильно, и мне легче самому на дыбу, чем с тобой, одному не так больно будет.
К вечеру все усталые, но довольные, что не нашли Пономарёва, пришли в гарнизон. Павлов по очереди со всеми разговаривал, допрашивал, угрожал. Но, видимо, все ему говорили, что я с Пономарем круто разговаривал. Поэтому меня он не допрашивал, а предложил:
–Слушай, Абрамов, скоро вас всех будут распределять: кого – куда, может, ты в казаки не пойдешь, а здесь со мной останешься?
–Вашбродь, я казаком хочу стать, да и полковник мне лично казацкую форму приказал дать.
–Ладно, ступай, скажи своим, что ваша учеба закончена. Завтра воскресенье, у вас свободный день, можете идти в город. Ты старший, смотри и объясни каждому, чтоб дошло, армяне еще относятся нормально, но в городе полно турок. Те люто нас ненавидят и много наших солдат сгубили. Здесь рядом, в ауле почти все – армяне, а дальше лучше не ходить.
Он налил в стакан водки и протянул мне. Я залпом выпил.
–Благодарствуйте, вашбродь.
Он налил себе и залпом выпил, хотя уже был изрядно пьян.
–Слушай дальше. Я не хочу сам говорить, солдаты меня не любят, да?
–Ну, если мягко сказать, то да.
–Это сейчас, зато в первом бою спасибо скажут. Мой метод обучения жестокий, но самый верный. Вы на сто шагов в маленькую мишень попадаете. Никто из наших врагов так не умеет, и это многим из вас жизнь спасет.
Я молчал; как-то и злость к нему уже прошла, жалко было Генку. Но кто знает, может, у восставших ему будет лучше.
–Ладно, Абрамов, ступай, скажи: пусть в город лучше не ходят, в ауле водка еще дешевле.
Я собрался выходить, но он меня остановил.
–Мне доложили, что ты вчера сильные речи говорил, и что тебя солдаты почти так же, как меня, не любят. Но хочу тебе сказать, что Пономарев не смог бы перепрыгнуть забор один, и кажется мне, что это ты ему помог.
Он смотрел прямо мне в глаза.
–Почему вы так думаете?
– Хитрый ты очень, поэтому и хочу к себе взять – люблю таких.
Он налил себе еще, выпил.
–Переборщил я с ним, и когда мы его не нашли, я даже рад был. Но ты ответь мне, помог или нет?
Он был пьян, еле стоял на
–Ну, отвечай мне, помог иль нет? Только не ври мне.
–Разрешите идти?
–Иди.
От капитана я вернулся, когда уже все, кроме Богдана, спали. Он стал приставать с вопросами: что да как. Я не мог ему внятно все объяснить, потому как в голове у меня на тот момент была только Даша. Я пообещал, что утром все расскажу и уговорил его со мной не ходить, сказал, что ничего опасного в этом нет. Я взял веревку, крюк, легко перепрыгнул забор и пошел к тому заветному дому, где договаривался о встрече. Подходя к дому, я всматривался в темноту улицы и молил Бога, чтобы она пришла. Ночь выдалась очень светлая; на небе сверкало множество звезд, и мне показалась, что они такие же, как на нашем небе, но все равно что-то их отличало. Я пытался понять – что. Вдруг я услышал позади себя треск ветки. Оглянулся: держа сломанную ветку в руках, стояла Даша. При свете луны она была еще красивее, я не мог быстро сообразить, мой язык как онемел. Я просто стоял и смотрел. Видимо, не дождавшись меня, она начала первой. – Тебя как зовут?
–Николай.
–Я тебя ждала вчера.
–Я не смог.
–Ты, пожалуйста, не подумай ничего плохого обо мне, но мне не с кем поговорить, я так скучаю по русской речи.
Я немного стал приходить в себя. –Скажи, а как ты здесь?
–Это длинная история, она давно началась, когда меня еще не было на свете.
Она повернулась и тихо пошла вниз к ручью, который течет с гор. Даша была в том же черном платье до самых пяток. Девушка шла так бесшумно, что, казалось, она летит по воздуху. Мы дошли до ручья, где стояла скамья, сели, и я слушал ее такой приятный и нежный голос. Она рассказывала свою историю, и мне казалось, что с ней давно никто не говорил. Я ни о чем не спрашивал, не перебивал, мне даже как-то не верилось, что я сижу с ней рядом. Я боялся ее перебить, потревожить, мне казалось, что она сразу уйдет. Вдруг Даша спросила:
–Коля, ты меня слушаешь?
–Я тебя очень внимательно слушаю, только не все понимаю.
–Что ты не понял?
–Ты сказала, что твой отец декабрист. Извини, но я не понял.
Даша на меня посмотрела таким взглядом, что мне стало неловко за свой вопрос. И зачем я только спросил. Но она так ласково продолжала:
–Николай, извини, ты ведь из деревни?
–Да, – ответил я, и почему-то опустил глаза. Мне первый раз стало стыдно, что я из деревни. До сей поры я чувствовал себя большим грамотеем среди тех, кто вовсе не умеет читать. Дядя Наум нас с Богданом научил писать, читать, разговаривать не так, как деревенские, а по культуре, но с образованным человеком я так и был деревенщиной. Она заметила, что мне стало неловко.
–Ты стесняешься, что из деревни?
–Нет, мне стыдно, что не все слова для меня понятны, я прочитал все книги, что были у нас в деревне. Меня всегда тянуло к знаниям. Но деревня есть деревня, – сказал я и опустил глаза.
–Коля, не стесняйся, что ты из деревни, я вот графиня, и что из этого? Я нахожусь вместе с тобой.
При этих словах позади нас треснула ветка, и чья-то тень побежала в сторону гарнизона. Даша сильно испугалась, она хотела уходить, но я ей объяснил, что это мой друг. Он волнуется за меня и поэтому охраняет. – Хорошо, когда есть хороший, надежный друг, который всегда поможет в трудную минуту. А я одна на весь белый свет, вокруг меня одно зло.