Казахи и Россия

Темиргалиев Радик

Однако весной следующего года Абулхаир объявился под самым Оренбургом, и уже было успокоившиеся башкирские кочевья вновь заволновались. Он породнился с одним из влиятельных башкирских старейшин, взяв в жены его дочь, и почти открыто стал управлять мятежниками. Вскоре он объявился в самом городе, где чувствовал себя хозяином. Когда комендант города Останков пытался осадить Абулхаира, хан, обнажив саблю, ответил: «Город мой, и для меня построен, а кто не послушает, тому голову отрублю».

В недоумении от такого поведения и притязаний хана майор Останков запросил у В. Н. Татищева, находившегося в это время в Самаре, дальнейших инструкций. Начальник Оренбургской

комиссии приказал коменданту немедленно взять под арест находившихся с Абулхаиром башкирских старейшин и просил не афишировать это распоряжение, что и было выполнено.

В последующей переписке с ханом В. Н. Татищев заявил, что арест был произведен самовольно и без его ведома. Абулхаир, авторитет которого после такого инцидента среди башкир сразу снизился, был вынужден покинуть Оренбург и удалиться в свои кочевья. Довольный собой, В. Н. Татищев доложил в Петербург, что Абулхаира удалось вновь нейтрализовать с помощью дипломатических мер.

Но в столице этого не оценили. «Мы с великим удивлением и неудовольствием усмотрели, каким образом от бунтующих башкирцев новые замешания начались, а наипаче, что и хан Абулхаир с ними соединился и имеет злое намерение атаковать Оренбург, чего мы никогда не надеялись. Сим нашим указом наикрепчайшее подтверждаем, что всемерно надлежит вам со всею командою к Оренбургу поспешить без всякого отлагательства, а ежели под оным городом учинятся гибель или людям урон, то особливо вы в том перед нами дадите ответ, ибо мы оную крепость отнюдь потерять не хотим», – говорилось в указе Анны Иоанновны.

Опасения, связанные с возможным нападением Абулхаира на Оренбург, оказались напрасны. Разочаровавшиеся в нем предводители восстания искали другого кандидата из числа казахских чингизидов на роль объединителя Башкирии. В секретном письме майора Л. Д. Угримова капитану К. Брандту от 11 мая 1738 г. сообщалось, что башкиры «ни в чем Абулхаир-хана не слушают, и положились во всем на киргизского хана Барак-салтана и на сына его Шигая, который-де поехал к отцу своему и обещал он, Барак-салтан-хан быть башкирцам на помощь во многом собрании киргизцев» [12] .

12

Эти ожидания также не оправдались. В итоге повстанцы провозгласили своим ханом якобы кубанского султана Гирея, вошедшего в историю под прозвищем Карасакал (Черная борода). В 1740 г. после подавления башкирского восстания Карасакал бежал к казахам и стал выдавать себя за джунгарского принца Шоно.

После выволочки от императрицы В. Н. Татищев решил летом 1738 г. организовать новую церемонию присяги для Абулхаира, чтобы подтвердить или опровергнуть возникшие подозрения. Хан, чувствуя за собой вину, ехать на встречу опасался. Более того, в казахских кочевьях распространились слухи, что к Оренбургу подтягивается шеститысячный отряд калмыцкой конницы, с помощью которой будет организована карательная экспедиция против казахов.

После настойчивых приглашений и заверений в отсутствии у российских властей недобрых замыслов хана удалось зазвать в Оренбург. Вместе с Абулхаиром и многими известными вождями Младшего жуза прибыла делегация из Среднего жуза, возглавляемая батыром Джанибеком и авторитетным найманским бием Шуреком. Всего присягу на верность помимо Абулхаира принесли 56 старейшин Среднего и Младшего жузов.

Весь август Абулхаир прожил вблизи Оренбурга, часто встречаясь с В. Н. Татищевым. Тогда же хан решил вместо Ералы, находившегося в аманатах, отдать другого своего сына, несостоявшегося башкирского

хана Кожахмета. Абулхаир также обязался выдать всех русских пленников, находившихся в степи, и обеспечить охрану караванов. Но В. Н. Татищев понял, что данные обещания вряд ли могут быть выполнены по причине слабой власти хана и необходимо завязывать более тесные отношения с уважаемыми батырами и биями.

В донесении правительству наместник писал: «Хан, по-видимому, великое усердие и покорность имеет, ибо его в том польза, но очень непостоянен, его же мало слушают, а более всех силы имеют Средней Орды Джаныбек батыр (аргынского рода), да Чурек, а в Меньшей – Букенбай батырь (табынского рода), которых я, как казенным, так и моим довольно одаря, отпустил».

Насколько еще непрочны были позиции российских властей в регионе, предстояло убедиться совсем скоро. В. Н. Татищев решил воспользоваться пребыванием в Оренбурге Абулхаира. Он попросил его сопроводить караван с товарами на сумму около 20 тысяч рублей в Ташкент. Караван возглавлял поручик К. Миллер, который должен был завязать отношения с ханом Жолбарсом и всей элитой Старшего жуза. Но неподалеку от пункта назначения караван был разграблен батыром Койгельды, с которым не мог справиться ни хан Жолбарс, ни Толе-бий.

В начале 1739 г. В. Н. Татищев был отозван в Петербург, где оказался под следствием по обвинению в казнокрадстве и взяточничестве. Основанием для этого стали жалобы А. И. Тевкелева. В июне того же года новым начальником Оренбургской комиссии был назначен князь В. А. Урусов. В перечне наиважнейших поручений, данных ему при назначении, было указание наладить тесные связи с казахскими Средним и Старшим жузами.

Оренбургские чиновники уже знали, что хан Жолбарс был убит весной 1739 г., а Толе-бий оказался изгнан из Ташкента и вел борьбу с захватившим город Косек-беком. По этой причине было решено сконцентрироваться на сближении с элитой Среднего жуза. В. А. Урусов вступил в активную переписку с Абулмамбетом, который в том же году был избран ханом.

С целью установления личных связей в августе 1740 г. в Оренбурге была организована церемония присяги. Это событие привлекло многих старейшин. На этот раз подтвердить или принять российское подданство пожелали 399 представителей степной элиты. Однако не все прошло гладко. В соответствии с заданным курсом В. А. Урусов стал уделять повышенное внимание хану Абулмамбету и султану Аблаю. В результате инициаторы объединения с Россией, лидеры Младшего жуза, оказались в тени.

Хан Абулхаир выехать в Оренбург не смог, направив для встречи с российскими властями двух своих сыновей – Ералы и Нуралы. Они должны были получить ответ на прошения хана о помощи оружием, военной силой и о строительстве города для Абулхаира на Сырдарье неподалеку от развалин древнего Жанкента. В просьбе о военной помощи было отказано, о возведении города был дан ответ, что требуется время для выбора места строительства.

В итоге Нуралы и Ералы, почувствовав себя задетыми более пышной встречей представителей Среднего жуза, 31 августа уехали в родные кочевья, не простившись с В. А. Урусовым. По этому поводу хан Абулхаир позднее писал оренбургским властям: «При свидании с покойным генерал-лейтенантом князем Василием Алексеевичем Урусовым о Абулмамет и Аблай салтанах сказывали мне дети мои Нурали Ерали салтаны и сообщники их, что они возымели честь лутчее и более детей моих, о чем оные дети и сумневались, ибо моя служба Вашему и. в. наиболее была, что-де после родителя нашего, меня, им честь такая ж будет, и в том были печальные, а я оному Ерали-хану, уговаривая, сказывал, что я о том деле несведом, только надеюсь: кем дело зачато, тем напоследок и вершится».