Казахи. Путь предков
Шрифт:
Народ степной свободы [3]
Как известно, в досоветский период казахский народ в России был известен под именем киргизов или киргиз-кайсаков. Так впервые стали называть казахов еще в первой половине XVIII века, и хотя, по мнению кандидата исторических наук Ирины Ерофеевой, произошло это вследствие казусного случая, термин очень быстро укрепился и распространился в делопроизводстве и впоследствии в обществе, поскольку давал возможность избежать путаницы и неразберихи. Ведь в летописях допетровской Руси казахов именовали казаками. И если даже в наши дни некоторые историки иногда не могут разобраться, о казаках или казахах идет речь в тех или иных документах, легко представить, какие затруднения могли возникать у московских чиновников в XVI–XVII веках, географические знания которых были весьма ограниченными.
3
Впервые опубликована в журнале «Эксперт-Казахстан» 30.05.2011 г.
Современный термин казах стал компромиссным результатом терминотворчества первых лет советской власти, когда управленцы старались вернуть казахскому народу его историческое название и при этом хотели избежать неудобств. Но в языках восточных народов и по сию пору, идет ли речь о казахах или о представителях, к примеру, Войска Донского, употребляется одно и то же слово «казак». И лишь для уточнения казаки могут быть названы русскими казаками.
Идентичность терминов давно привлекала внимание ученых к вопросам общности истории казахов и казаков, но многочисленные субъективные и не имеющие отношения к науке обстоятельства часто создавали неблагоприятную атмосферу для серьезных исследований в этом направлении. Между тем без понимания истории и культуры казачества невозможно в полной мере понять всю историю Казахского ханства.
Считается, что этноним «казах» появился во второй половине XV века, после того как потомки Урус-хана, султаны Джанибек и Гирей, образовали собственный улус, получивший в истории название Казахского ханства. В доказательство обычно приводится следующий отрывок из «Тарих-и Рашиди»: «В то время в Дашт-и Кипчаке владычествовал Абу-л-Хайр-хан (правил в 1428–1468 годах). Он причинял много беспокойства султанам джучидского происхождения. Джанибек-хан и Кирай-хан бежали от него в Могулистан. Исан-Буга-хан охотно принял их и предоставил им округ Чу и Козы-Баши, который составляет западную окраину Могулистана. В то время, как они благоденствовали там, узбекский улус после смерти Абу-л-Хайр-хана пришел в расстройство; [в нем] начались большие неурядицы. Большая часть [его подданных] откочевала к Кирай-хану и Джанибек-хану, так что число [собравшихся] около них [людей] достигло двухсот тысяч человек. За ними утвердилось название узбеки-казахи (узбак-казак). Начало правления казахских султанов – с восемьсот семидесятого года (1465–1466 гг. – Р.Т.), а Аллах лучше знает».
Но это сообщение, которое приобрело в научном мире канонический характер, на самом деле не столько проливает свет на события тех лет, сколько порождает дополнительные вопросы, остающиеся без ответа. Где же тогда, получается, находились эти султаны до своего прибытия в Моголистан? Мнение многих авторов, что Джанибек и Гирей могли до поры сохранять лояльность по отношению к Абулхаиру, не подтверждается ни одним из источников. Если бы такой факт имел место в реальности, шибанидские историографы, всегда очень критично относившиеся к династии урусидов, не преминули бы об этом рассказать и заклеймить позором султанов, предавших своего господина.
Но даже чрезвычайно подробная «Тарих-и Абу-л-Хайр-хани», написанная Масудом бен Османи Кухистани, хранит полное молчание по этому поводу. В этом сочинении автор подробнейшим образом описывает все более или менее значимые события, происходившие в «Узбекском» улусе в 1420-1460-х годах, перечисляет все племена, подчинявшиеся власти Абу-л-Хаира, называет поименно всех придворных и военачальников, однако и словом не упоминает о Гирее и Джанибеке. И странно было бы ждать от последних повиновения. Ведь отец Джанибека – Барак-хан – был убит мангытскими беками (по некоторым сведениям, вместе с Бараком был убит и отец Гирея – Булат), которые возвели на трон Восточного Дешт-и Кипчака представителя шибанидской ветви Джумадука. Последний через некоторое время был убит, а новым ханом стал другой шибанид Абу-л-Хаир.
Для Джанибека и Гирея это был выскочка, узурпировавший принадлежавший им престол. Они не могли ему противостоять, поскольку за ним стояли могущественные мангыты, но подчиняться юному хану тоже не собирались. И есть данные, позволяющие сделать некие предположения относительно местопребывания Гирея и Джанибека после убийства Барак-хана. К примеру, такой средневековый автор, как Константин из Островицы, оставил следующие сведения, относящиеся к 1459 году: «Трапезунд, как и Синоп, лежит по эту сторону Черного моря, Трапезундская земля гориста и обширна, со всех сторон она окружена погаными, все татары, такие, как Великий Хан и Узунхасан, Джанибек Гирей (выделено автором); эти татарские властители предпочитали иметь соседом трапезундского императора, нежели турецкого султана, хотя он и был их поганой веры».
Комментаторы записок Константина, столкнувшись с именами Джанибек и Гирей в данном отрывке, предположили, что автор сочинения допустил ошибку, упомянув крымского хана Джанибек-Гирея, вступившего на престол лишь в 1477 году. Лишь автор работы «Астраханское ханство» Илья Зайцев отметил: «Очень возможно, что здесь имеются в виду братья – казахские Джанибек и Гирей, хотя в этом случае непонятно, как они могли граничить с Трапезундом или османами».
Между тем сообщение Константина находит подтверждение и в творчестве такого легендарного поэта, как Асан-Кайгы. В приписываемом ему произведении «Обращение к хану Джанибеку» описывается тяжелая и немотивированная откочевка народа по повелению хана. И маршрут пролегает через Эмбу, Уил и Волгу.
На данный момент точно неизвестно, где конкретно могли остановиться со своими немногочисленными подданными беглые султаны. Может быть, выбор пал на территорию северо-западного Кавказа. Эта местность, судя по всему, была родиной казачества. Так, именно на Кубани весной 1445 года сумел быстро и без затруднений нанять две тысячи казаков казанский хан Улуг-Мухаммед для войны с Москвой. Туда же в «Черкесы» спустя несколько месяцев бежали и сыновья хана, спасая свои жизни.
Кем же были эти казаки? Собственно, термин «казак» с тюркских языков обычно переводится как «свободный», «скиталец», «бродяга» и т. п. В узком смысле так называли и степных разбойников, и легкую иррегулярную конницу, и просто смельчаков-одиночек. Но казачеством называлась и особая воинская культура Дешт-и Кипчака. Казаковать – значило быть храбрым до безумия на войне и презирать любую власть в мирное время. В казачьи коши уходили монархи, мятежники, авантюристы, преступники, в общем, все, кому на какое-то время или навсегда необходимо было покинуть родные места.
Нетрудно представить род занятий этих людей. Грабежи караванов и набеги на соседей – вот и все, чем сначала занимались казаки. Первыми использовать эту буйную степную вольницу в своих интересах догадались московские князья.
Московский князь Василий Дмитриевич (правил в 1389–1425 годах) и особенно его сын Василий Васильевич Темный давали беглым «царям» и «царевичам» целые области в так называемое «кормление» и даже платили им «выход». Взамен ордынцы брали на себя обязательство защищать Русь от любых врагов. Такая «татарофильская» политика вызывала серьезный ропот среди древних княжеских и боярских фамилий, но и эти недовольные голоса затихли после того, как казаки несколько раз показали свою боеспособность. Убедившись в эффективности новых подданных, Василий Темный создал в пограничных со степью землях новый улус, назначив его ханом Касыма. Имя последнего впоследствии превратилось в название этого ханства. Касимовские казаки стали настоящим кошмаром для Казани, Крыма и Большой Орды.
Что же касается вольных казачьих республик, то они также стали постепенно трансформироваться из анархических сообществ в более устойчивые объединения с собственными политическими целями. Первые казачьи союзы, как это видно из источников, возглавлялись степняками, как легендарный запорожец казак Мамай или первый донской атаман Сары-Азман. Однако впоследствии в течение XVI века, под влиянием ужесточения крепостного права и разгула опричнины на Руси, в казачьем движении стало все больше появляться выходцев из славян, которые существенно изменили прежние порядки. Они распространяли православную религию, и этот фактор сыграл огромную роль для истории казачества. Степняки, придерживавшиеся традиционных верований, могли после некоторого периода казакования возвращаться в родные улусы, а принявшим христианство об этом помышлять не приходилось. Так, в сознании степной вольницы «своей» начала становиться Москва. И ориентирующихся на нее казаков с каждым годом становилось все больше и больше.