Казаки-разбойники
Шрифт:
– А чье же? – ехидно спросил первый мент.
– Подсунули, в автобусе, – пришла спасительная мысль. – Да, в автобусе. Возле меня мужик терся, он и подсунул.
– А не баба? – усмехнулся мент и легонько повернул наручники на Валеркиных запястьях. Стало больно и Валерка промычал:
– А, может, и баба…Она тоже терлась. Наверное, баба. Барахло-то бабское…
– А зачем она тебе это подсунула, как ты думаешь? Подарок хотела сделать?
Валерка замолчал, лихорадочно обдумывая, что же ответить.
– Ну что, парень, придется тебя арестовать.
– Не надо! – залепетал Валерка. – Дяденька,
– А сколько тебе лет, хлопчик? – усмехнулся мужик.
– Семнадцать…
– И ты все еще взрослых мужчин называешь дяденьками? Пошли, сопляк. Маманя теперь тебя так или иначе убъет. Как ты думаешь – лучше раньше или позже?
– Позже… – промямлил Валерка, ужасаясь перспективе быть убитым собственной матерью. Почему-то он сразу поверил менту, что она способна на это. Если она узнает, что он грабил женщин, тут никакая «пятихатка» на поможет… А вдруг какая-нибудь из тех клюшек откинула тапочки? Замок говорил, что за убийство какая-то особая статья. Чуть ли не пожизненно… Ой, мамочка, что же делать? Что говорить ментам? Как бы так вертануть, чтобы они ему поверили? Он совершенно не был готов к тому, что когда-то попадется. Даже с Замком разговор об этом не заходил ни разу. Смешно было даже думать, что какая-нибудь старуха сможет дать ему отпор да еще задержать и сдать в ментуру. А менты по дворам не ездили. За все это время ни разу ему не встречались.
Эти мысли его как-то сразу успокоили. Он не попался ни разу. И пусть еще докажут, что золотишко, которое они нашли в его кармане, он грабанул. Может, на свое заработанное купил, мамане в подарок. У нее как раз в декабре день рождения. Надо, чтобы она сходила к дяде Жорику и он подтвердил, что Валерка у него работал.
Мысль перескочила на другое. Они же его фамилию назвали! – похолодело в сердце.
– А откуда вы узнали мою фамилию? – не сдержался он и сразу подумал: зря спросил. Теперь они подумают, что он их боится. Подумаешь – фамилия! Пока он сидел на скамейке, может кто-то из соседей проходил из дома напротив, кто его знает, а менты и спросили.
– Добрые люди подсказали, – насмешливо ответил мент и бережно пригнул его голову, когда сажал в милицейскую машину. – Осторожно. А то последние мозги вышибешь.
Валерка разозлился. Еще и издеваются, сволочи! Но надо было сейчас думать совсем о другом. Раз они ничего не говорят о его предыдущих ограблениях, значит точняк ничего не знают. А откуда он взял эти побрякушки, нужно придумать срочно, пока еще едет в машине. Потому что там, куда его везут, могут и побить. А тогда он точно проговорится. Валерка совершенно не выносил боли. А если он сдаст Замка, тот его из-под земли достанет. И убьет. Что ему стоит? Он как-то хвастался, что за ним трупов – на целое кладбище хватит. Валерку охватил ужас и он мелко задрожал, как от озноба. От страха же решил, что лучше говорить немедленно, пока не применили свои пытки. О них Замок тоже рассказывал со знанием дела, красочно описывая их многообразие, да так, что кровь стыла в жилах.
– Это сюрприз для матери. Я ей на день рождения купил, – наконец выдавил из себя Валерка. – Я в автомастерской машины мою, сам заработал.
– И кто подтвердит? – спросил заинтересованно наглый мент, ехадно улыбаясь.
– Мать и дядя
– Отлично, парень. А теперь вспомни, сколько ты заплатил за эти подарки и где чек на покупки. Или там, где ты покупал, вразвес отпускают?
Валерка вспотел, пока обдумывал ответ. А тут зазвонил мобильный у мента. И по ответным репликам Валерка понял, что ему доложили о тетке из тубдиспансера. Потому что мент выложил перед собой теткино золото и угукал после небольших пауз.
– Говоришь, матери подарок купил? – переспросил он у Валерки, когда закончил разговор и сунул свою мобилу в карман. – А вот у нас другие сведения. Так что, мальчик, посидишь пока в «обезьяннике». Там условия хорошие для размышления.
Валерка вспомнил, что ему рассказывал Замок об «обезьяннике» и душа его похолодела. Там тоже, бывает, совсем отпетые сидят. Двое держат, третий мозги вышибает. Или того хуже – опустить могут, если дежурный мент отвернется.
Валерка тихонько заскулил, раскачиваясь из стороны в сторону. Менты удивленно переглянулись.
– Охренел с переляку? – спросил один. – Если сразу расколешься, никто тебе ничего не сделает.
Но Валерка продолжал скулить и не мог остановиться.
22
День был солнечный, на небе ни тучки. Тишина стояла такая, что только слышалось гудение проводов над железной дорогой. Ворыпаевские съехались к пятьдесят шестому километру на трех машинах в разное время.
– Прямо как партизаны, – ухмыльнулся Хорек, который приехал в первой машине и дожидался с братками приезда остальных.
– А ты хотел, чтобы мы выехали торжественно, колонной? И по дороге объявляли, куда путь держим? – загоготал Шнур и шумно почесал пятерной волосатую грудь под расхристанной сорочкой.
– А еще лучше по матюгальнику объявлять! – раздухарился Хорек, который пребывал в нервном возбуждении в связи с предстоящей операцией. Ему предназначалась одна из главных ролей и он очень этим гордился. Наконец все прибыли. Сергун напомнил, кто где должен находиться и велел не отсвечивать. Мало ли – вдруг казачки тоже прошурупают, что эта позиция очень удачна для ограбления. Поэтому никаких сигарет, машины загнать в кусты, головы не поднимать и главное – громко не разговаривать.
Хорек с Шнуром и Жмыхом под прикрытием кустов прильнули к теплой земле и напряженно всматривались вдаль. Солнце висело прямо над головой и все трое вскоре уже маялись от жажды. Никто не догадался взять с собой воду и теперь тихо переругивались.
– Хватит бухтеть, – Жмых первый вспомнил, что Сергун велел сидеть тише воды, ниже травы. – Ты, Шнур, не отвлекайся. Давай зырь на дорогу.
Бинокль был только у Шнура. Глаза под окулярами потели, и он на мгновение отрывал бинокль, чтобы быстро тыльной стороной ладони протереть их.
Хорек лежал вплотную к Жмыху, потом немного отодвинулся и недовольно повертел носом.
– Ну и духман от тебя!
– Вчера мылся! – огрызнулся Жмых. – А не нравится – отканай.
– Едет, едет! – наконец подал голос Шнур и толкнул ногой Хорька, который попытался хоть одним глазком заглянуть в бинокль.
– Та мы уже и сами видим, – пробурчал Жмых, посчитавший личной обидой недоверие Сергуна – бинокль достался Шнуру, более молодому, а Жмых в банде уже давно ошивается, так сказать бандит со стажем.