Казань

Вязовский Алексей

Кругом сплошная инициатива, и народное творчество! Никакой дисциплины и порядка.

– Ну и как? Беспокоятся?

– А то ж! – Заулыбался капитан. – На пороховой башне белый флаг выкинули, кричали что готовы сдаться. Я повелел лестницы сколачивать. Скоро должны притащить.

– А чего

же ты сам палишь?

Капитан замялся.

– Да это… На второй батарее пушку то разорвало и мои бояться стали. Оне же все заводские. Стрелять то я их научил, а вот в настоящем бою ещё ни разу не были. Вот я и сам палю.

Мда. Артиллерист хороший, а вот воспитатель и офицер хреновый. Тоже учить и учить ещё.

– Слушай меня, капитан, внимательно. Ты в том самом первом бою тоже за них стрелять будешь? Ты думаешь там им не страшно будет? Ты командир или кто? Твой приказ должны бегом выполнять, не рассуждая. А трусов ты сам должен расстрелять перед строем, что бы других от страха вылечить. Так что я тобой недоволен. Учти это.

Раздраженный я поднялся на колокольню церкви. С неё видно было хуже чем с шара, но тем не менее лучше чем с земли. С Пороховой башни действительно свисала белая тряпка и из бойниц кто-то махал руками. А за башней не видно было уже ничего. Клубы дыма скрывали даже стены Спасского собора. Лишь иногда в разрывах блестели его купола.

К капитулировавшей башне мои солдатики тащили две лестницы, сколоченных из того что под руку попалось. Тащили не по прямой, а вдоль стены, со стороны Герогиевской башни. Та уже давно пылала и опасаться стрельбы из неё не стоило. А вот Дмитровская башня внушала опасение и бойцы старательно от неё укрывались.

Лестницы прислонили к стене рядышком с Пороховой и по ней сразу же

начали спускаться беженцы. Было их много, и я четко разглядел женские и детские фигурки. Спустившихся мои солдаты направляли той же дорогой вдоль стены в сторону Георгиевской башни. И правильно сделали. С Дмитровской, вдоль стены, начали бить три орудия. Насколько они были эффективны мне было не видно. Но беглецы очень засуетились и, как это и бывает в спешке стали совершать ошибки. Кто то сорвался с лестницы и падая увлек за собой фигурку в развивающемся платье. Оба упавших остались лежать неподвижно, и солдаты оттащили их в сторону. Мне даже сердце защемило. Как же это глупо вышло!

Целый час по двум лесенкам лезли люди, а за стеной видимо шел бой. Потому что по лестнице стали спускать явно раненых людей. И вдруг земля содрогнулась так что я схватился за оконный откос, а за моей спиной тревожно затренькали маленькие колокола звонницы.

С рокочущим грохотом вся верхняя часть башни разлетелась на куски и взлетела в небо. Выше дымовой тучи, накрывшей крепость. Взрывная волна больно ударила по ушам, а чуть позже по крыше колокольни забарабанили обломки. Когда дым рассеялся я увидел что Пороховая стала вдвое ниже. Вокруг неё лежали люди вперемешку с кусками кирпичной кладки. Горело все, что могло гореть. Сыпался пепел, кричали люди. Куда-то брел мужчина в белом полушубке, испачканном чем-то красным. Я присмотрелся… Бог ты мой, у него не было руки! Обрубок пятнал шубку кровью.

Я перевел взгляд на крепость. Она пылала. Так же как и вся Россия.

Конец 2-й книги.