Казанова
Шрифт:
На следующий день, исполнив обещание, приехал аббат, и Казанова, заказав роскошный обед, во время трапезы признался, что вчера изменил свое решение и более не помышляет о монастырском уединении. Аббат похвалил его за честность и заявил, что любой желающий спастись может сделать это и в миру, не заключая себя в узкое пространство монастыря. Расстались они друзьями: аббат уехал к себе в обитель, а Казанова остался в гостинице. Как ни старался он скрыть свой вчерашний маскарад, к утру вся прислуга и постояльцы знали, что заезжий итальянец, выдав себя за лакея, вечером прислуживал четырем дамам, прибывшим посетить бенедиктинский монастырь. Но так как дамы уже уехали обратно к себе в Солер, то продолжения приключения не предвиделось и Казанова стал всерьез помышлять, не поехать ли и ему следом. Однако отъезд пришлось отложить, так как вечером после ужина офицеры, соседствовавшие в гостинице с Казановой, пригласили его сыграть в карты и он не смог отказаться. В тот вечер он проиграл сто луидоров. А на следующий
Швейцария — маленькая страна, и сохранить в секрете известные сразу четырем женщинам похождения венецианца, переодевшегося лакеем, было совершенно невозможно. А так как все дамы принадлежали к высшему обществу, то по дороге в Солер Казанова перезнакомился с их знакомыми, знакомыми их знакомых, и когда, наконец, ему представили его красавицу и ее мужа, он уже знал о них все, что только можно знать о людях, живущих на виду в маленькой стране. К досаде Соблазнителя, муж мадам оказался гораздо моложе и привлекательнее, нежели он предполагал, а сама мадам, хотя и отвечала на его пылкие поцелуи в полумраке закрытой кареты, но остаться с ним наедине не торопилась. Тогда Казанова решил дать у себя бал, после которого часть гостей вынуждена будет заночевать у него в доме. А потихоньку проводить мадам ночью к себе в спальню ему труда не составит.
Но в ту ночь, видимо, сам дьявол решил подшутить над Соблазнителем. Когда в кромешной тьме он шел по коридору к заветной цели, чья-то рука мягко зажала ему рот, вынуждая хранить молчание, и повлекла в темную нишу на канапе, где он, наконец, изведал долгожданную радость. Три часа не выпускал он из объятий божественное создание и покинул его только с рассветом. Воротившись к себе, он проспал допоздна и вышел к завтраку, когда гости уже начали разъезжаться. Среди покидавших его дом была и хромая мегера, злоязыкая старуха Ф., над которой Казанова никогда не упускал возможности подшутить. В то утро она была необычайно весела, напропалую кокетничала с Соблазнителем и заговорщически ему подмигивала. Не понимая, чем он вдруг вызвал такое внимание с ее стороны, он попрощался с ней, так как она уезжала, и отправился на поиски мадам, которую и нашел в саду. Едва завидев Соблазнителя, мадам обрушилась на него с упреками: она всю ночь прождала его, а он не явился! Даже не изволил предупредить, что не сможет прийти! Ошарашенный Казанова застыл, не в силах вымолвить ни слова в свое оправдание. Страшная мысль мелькнула в его мозгу: Ф.! Мегера Ф.! Неужели и вправду он провел с ней ночь? Только эта гарпия могла проведать о его планах, к тому же у нее были причины мстить ему. Сгорая от стыда и негодуя на весь мир, Соблазнитель ретировался без всяких объяснений. К тому времени, когда Ф. прислала ему письмо, гнев его успел остыть, и он утешился банальной истиной, гласящей, что ночью все кошки серы. Ведь, несмотря на подмену, Соблазнитель получил удовольствие, да еще какое!
Письмо Ф. не только подтверждало догадку Казановы. Мегера предупреждала его, что передала ему некое заболевание, которым она больна уже десять лет и до сих пор не может излечиться. Ехидная гарпия советовала Казанове не передавать болезнь милой мадам 14, которая, в свою очередь, может передать ее ни в чем не повинному мужу. В заключение она советовала ему обратиться к проживавшему в Солере врачу и, не стесняясь, рассказать ему, что болезнь свою он подцепил от нее. Врач этот пользует ее уже давно, и она ручается за его скромность. Опешив от такой чудовищной мести, Соблазнитель в растерянности застыл, держа в руке исписанный листок. «Печальная необходимость лечения удручала меня. Я должен был отказаться от своей любви, расстаться с ней и уехать лечиться куда-нибудь в другое место, дабы избежать сплетен и пересудов», — писал он в «Мемуарах» о той злополучной ночи, разлучившей его с мадам N. Однако деятельная натура Соблазнителя не была склонна к длительным переживаниям. Организм, взбудораженный потрясением и еще не оказавшийся во власти болезни, напомнил ему о необходимости подкрепить силы. Несмотря на угнетенное состояние души, Соблазнитель плотно поужинал, выспался и, пробудившись свежим и бодрым, решил отомстить коварной ведьме, как только предоставится такая возможность.
Солер не только наградил Казанову дурной болезнью, в этом городке он познакомился с мадам Дюбуа, одной из тех женщин, что оставили наиболее яркий след в его памяти, а быть может, даже в душе. Зная, что Казанова набирает прислугу в новый дом, мажордом французского посланника Лебель рекомендовал ему нескольких человек, и в том числе вдову Дюбуа, которую и прислал к нему в качестве горничной. Вдове было двадцать четыре года, она была хороша собой, помимо платьев в ее багаже имелся целый чемодан тонкого белья, и она совершенно не походила на служанку. Узнав, что его камердинер пытался к ней приставать, Казанова отругал слугу,
— Так она ваша горничная или ваша любовница? — поинтересовался дерзкий малый.
— Она будет моей женой, — отвечал Соблазнитель.
— Понял. Тогда пойду поищу консьержку, надеюсь, с ней вы не помешаете мне забавляться.
Мадам Дюбуа принадлежала к той редкостной породе женщин, что сочетают в себе отсутствие предрассудков и легкость в общении с мудростью и рассудительностью. Она была благоразумна, но не столько по причине добродетели, сколько от врожденного чувства чести. Занимая подчиненное положение по отношению к Казанове, она превосходила его порядочностью и глубиной чувств. Кажется даже странным, что такая женщина увлеклась Соблазнителем. Вероятно, она почувствовала, что именно этот человек может дать ей ощущение полноты бытия сегодняшнего дня, редкостное чувство, обрести которое стремятся многие, но не многим удается это сделать. А Казанова, как никто другой, умел радоваться дню сегодняшнему, при этом совершенно не задумываясь о дне завтрашнем. Возможно, именно с Дюбуа Соблазнитель, решись он связать себя узами брака, сумел бы обрести счастье, ибо, будучи полными противоположностями, они могли бы счастливо дополнять друг друга. Но несмотря на заявление, сделанное слуге, жениться на Дюбуа Казанова никогда не собирался.
Пораженный красотой, спокойствием и изысканностью манер новой служанки, Казанова обещал исполнить ее просьбы, то есть: разрешить ей не прислуживать ему при принятии ванны и дозволить дочери консьержки ночевать в одной с ней комнате. Подобная предусмотрительность не могла не огорчать Соблазнителя, однако пока он все равно вынужден был воздерживаться от любви, дабы излечиться от дурной болезни, переданной ему коварной Ф. Взамен он попросил новую служанку делить с ним трапезы, и та, не чинясь, согласилась.
Речь Дюбуа выдавала в ней женщину начитанную, и Казанова сказал ей об этом. Она ответила, что очень любит читать, и в ответ спросила, читает ли Казанова по-английски, а то у нее много хороших книг на этом языке и она может одолжить их ему. Соблазнитель ответил, что не знает английского и не любит романов.
— Но с чего вы взяли, что я предлагаю вам романы? — удивилась Дюбуа.
— Потому что молодые женщины обычно читают исключительно романы, — не задумываясь, ответил он.
Однако он ошибся. Рассудительная красавица более всего любила философию, а среди философов предпочитала англичанина Локка [54] .
Постепенно Дюбуа поведала Казанове свою короткую историю. Родилась она в Лионе, затем родители ее переехали в Лозанну. Когда умер отец, служивший кучером у мадам д’Эрман, мадам взяла девочку себе в услужение, а через три года определила ее горничной к миледи Монтегю. Вместе с миледи девушка отправилась в Виндзор, там она вышла замуж за Дюбуа, престарелого камердинера миледи, который через три года скончался. Английский климат плохо отразился на здоровье молодой женщины, и она попросила миледи отпустить ее на континент. Миледи щедро наградила ее и оплатила дорогу домой, в Лозанну. Там мать устроила дочь горничной к одной англичанке, но та вскоре уволила ее, решив, что ее собственный поклонник слишком благосклонно взирает на молодую служанку. Дюбуа пришлось вернуться домой, поэтому когда Лебель, мажордом французского посланника, предложил ей место горничной у одного итальянского синьора, она согласилась, хотя, разумеется, определенные сомнения у нее были.
54
Джон Локк(1632–1704), английский философ-просветитель, создатель идейно-политической доктрины либерализма.
Дружеские отношения, установившиеся между хозяином и его горничной, постепенно переросли в более нежные чувства. К счастью, мадам Дюбуа была не из ревнивых. Она снисходительно относилась к изменам Казановы и просила только одного: ничего от нее не скрывать. Он и не скрывал: ни своего увлечения мадам N. ни ужасной шутки, сыгранной с ним мегерой Ф. Последняя история потрясла Дюбуа и преисполнила ее состраданием к Казанове. Узнав, что его лакей Ледюк тоже где-то подцепил сифилис, она предложила ему план мести. Согласно этому плану, Казанова написал Ф. письмо, где с возмущением отрицал, что в ту ночь он был с ней, ибо он по-прежнему здоров, зато лакей его внезапно заболел той же болезнью, которой больна она. Далее следовали грозные инвективы о злонравных и бездушных особах, готовых из прихоти погубить невинного человека. Отослав письмо, Казанова призвал к себе Ледюка и приказал бедному малому отправляться к Ф., любыми способами пробиться к ней и, оставшись наедине, потребовать оплатить лечение болезни, которой он заразился от нее, проведя два часа в ее объятиях. Лакей, получивший свой недуг от служанки из соседнего трактира, долго ничего не понимал, но Казанова сумел втолковать, что и как надо рассказывать Ф. и как отвечать на ее вопросы. Впрочем, когда речь зашла о материальном возмещении ущерба, Ледюк оживился, сказал, что все исполнит, и уехал. Напутствуя его, хозяин даже разрешил ему пригрозить пожаловаться на Ф. в полицию — в случае, коли та не пожелает платить.