Казанскй треугольник
Шрифт:
Имея немалые сбережения, она не знала, как грамотнее ими распорядиться. У нее уже была кооперативная квартира, дача в Зеленом бору. Дом был обставлен самой лучшей мебелью, а дача, словно сундук, набита уникальным антиквариатом. Единственное, чего у нее не было, — личного счастья.
Татьяна рано вышла замуж и уже к девятнадцати успела разойтись. Муж оказался совершенно не тем человеком, о котором она мечтала. Они жили на съемной квартире, на улице Х лет Октября, рядом с Вертолетным заводом. Они вынуждены были снимать жилье, потому что Татьяна категорически не могла ужиться
Окончив техникум, она устроилась в ресторан «Прибой». Поначалу работала рядовым экономистом, но уже через полгода руководство треста заметило ее и назначило на должность директора. После назначения в ее семейной жизни начались раздоры. Татьяна стала приходить домой поздно, часто подшофе. Однажды, когда она в очередной раз вернулась за полночь, муж закатил скандал. Он требовал уволиться с работы и заявлял, что работать в таком режиме замужняя женщина не может. Немного подумав, Татьяна написала заявление о разводе и перебралась на новую квартиру. Через три месяца она была абсолютно свободной.
Через год она уже и не помнила о своем замужестве. Она постоянно меняла мужчин, не влюбляясь, не уважая их, считая всех альфонсами. В большую и чистую любовь Татьяна уже не верила и мечтала найти человека обеспеченного, не претендующего на ее деньги.
В последнее время Татьяна все чаще задумывалась о машине. Она окончила школу вождения на улице Профсоюзной и успешно сдала экзамены в ГАИ. Все складывалось хорошо, единственное, что требовалось, — машина.
Записавшись на прием в исполком, Татьяна с нетерпением ждала. В назначенный день с утра она пошла в парикмахерскую, сделала укладку и маникюр. Прибыв в исполком, как положено, отметилась у секретаря и присела в приемной.
Очередь двигалась медленно, и уже через полчаса Татьяна почувствовала, что начинает раздражаться. Слева от нее сидел пожилой мужчина с орденами и медалями.
«Наверное, тоже за машиной, — решила Татьяна. — Небось, не себе, сыну-балбесу!»
Мужчина явно волновался. Он то складывал руки, то засовывал их в карманы. Наконец, настала его очередь. Вышел он минут через двадцать. На лице его сияла улыбка — видимо, разговор с Ермишкиным прошел удачно.
Татьяна встала и медленно направилась в кабинет. Она слегка постучала и, дождавшись приглашения, вошла. За большим, накрытым зеленым сукном столом восседал Сергей Иванович Ермишкин. Ей нравился такой тип мужчин — холеных, хорошо одетых, со светскими манерами.
Одного взгляда на него Татьяне было достаточно, чтобы понять, как строить разговор.
— Здравствуйте! — тихо произнесла она грудным, бархатным голосом. — Я не предполагала, что увижу такого импозантного мужчину. Всегда думала, что в исполкоме работают сухари-партийцы, которые еще помнят запах легендарных кожанок. А вы совсем другой!
Она улыбнулась и, видя замешательство Ермишкина, пришла ему на помощь.
— Пригласите женщину присесть? — произнесла она и, не дожидаясь ответа, села за стол.
От такого напора Ермишкин слегка растерялся.
— Вы видите, что я не фронтовик, и у меня нет государственных наград, — начала Татьяна. — Однако это не говорит о том, что если их у меня нет, то я не могу иметь машину. Я, как простой советский человек, имеющий честно заработанные деньги, давно мечтаю о машине. Сергей Иванович! Мне известно, что вы, словно волшебник, из ничего можете сделать машину или, наоборот, навсегда лишить меня моей мечты. Помогите, пожалуйста, я одинокая женщина, и за меня некому похлопотать.
Она посмотрела на него и кокетливо опустила глаза.
Ермишкин впервые столкнулся с подобным просителем. Женщина явно нравилась ему, а ее упоминание об одиночестве не осталось им незамеченным.
Сергей Иванович подавил нерешительность:
— Вы правильно отметили. В настоящее время уже нет людей, готовых бродить в кожанках, а ваше стремление приобрести машину я считаю вполне объяснимым. Мы здесь и работаем для того, чтобы мечту любого человека воплотить в реальность.
Читая заявление, Сергей Иванович, чувствовал ее пристальный взгляд. Он не стал ей отказывать, а просто предложил записаться к нему еще раз через две недели.
Татьяна положила унизанную кольцами руку на стол и томным голосом сказала:
— Сергей Иванович! А что вам мешает решить мой вопрос сегодня, или вы сегодня очень заняты?
Просительница улыбалась завораживающей улыбкой, вводившей чиновника в ступор.
Она играла не по правилам, а Сергею Ивановичу ничего не оставалось, как принять игру.
Видя его нерешительность, Татьяна пригласила его в свой ресторан. И это стало последней каплей — Ермишкин достал из папки ее заявление и в левом углу написал «К рассмотрению», расписался и отложил бумагу в нужную стопку.
Он встал из-за стола, давая понять, что вопрос решен. Татьяна тоже встала, расправила юбку и направилась к двери.
— Знаете, — обернувшись сказала Татьяна, — вы не пожалеете о нашей встрече. Я буду вас ждать сегодня вечером. До встречи!
В кабинете Ермишкина еще долго стоял запах ее французских духов.
В тот же вечер он подъехал к ресторану «Заря», вальяжно вышел из машины и, поправив импортный галстук, стал подниматься по ступенькам.
Татьяна встретила гостя на входе, взяла под руку, как старинного друга, и проводила в отдельный кабинет. Стол был заставлен самыми лучшими закусками и спиртным. Женщина сама откупорила коньяк и разлила по рюмкам. Она впервые за последние пять лет пренебрегала негласным правилом не пить, но это был исключительный случай.
Ермишкин вел себя крайне скованно и никак не мог найти тему для беседы. После третьей рюмки напряжение исчезло, и Сергей Иванович начал сыпать шутками, над которыми сам же и хохотал.
Он хмелел все больше, Татьяна подсаживалась к нему все ближе. Рука Ермишкина привычно скользнула вниз по бедру, и на миг задержалась на колене. Татьяна реагировала спокойно и даже не пыталась помешать. Рука осмелела и скользнула под юбку. Дыхание Ермишкина на миг прервалось — рука дошла до конца капронового чулка.