Казенный дом
Шрифт:
— Слушай, что за машины во дворе?
— А, сторож подрабатывает, берет под охрану...
— Сторож? Двор твой, а подрабатывает сторож? Ты, Камал, открыл стоянку машин и молчишь, не делишься? А вдруг наедут на тебя , а?
Ибрагимов и Камалов засмеялись и принялись стряпать. Когда блюдо с купатами было готово, друзья сели за стол. Камалов медленно резал бастурму. Салман, потирая руки, со смехом остановил его:
— Кончай бастурмировать, блюдо стынет.
Камалов долго не решался сказать Ибрагимову, что Буташев велел не пускать его на чердак. Они ели, обсуждая последние сообщения, о том, что русские бомбят чеченские городки и селения.
— Ничего, Камал, месть Всевышнего их настигнет.
— Салман, его люди здесь. Руслан договорился с Ратниковым, что если ты попытаешься что-то вынести с чердака, тебя убьют.
— Так это их машины во дворе?
Камалов кивнул.
— Охоту на меня устроили. Тем лучше. Он первым начал войну.
Салманов хорошенько обмакнул в coyc колбаску и с удовольствием медленно сжевал. Отвалившись на стуле, молча улыбаясь смотрел на старого приятеля. Потом достал дозу героина.
— Придется проучить этих русских партнеров Руслана. Пожирнел я для таких дел, но без них не обойтись.
— Салман, что ты затеваешь?
Немного помолчав, ожидая проявления наркотического состояния, Салман поделился:
— Друг, у меня есть поручение с родины, которое я должен выполнить. Я понимаю, что ни тебе, ни Руслану не выгодно портить отношения с местными. Но у каждого свой бизнес. Нам в Чечне платят за нанесение ущерба противнику на его территории, вам здесь платят сами русские, покупая наркотики и оружие.
Театрально обратившись лицом к востоку, кладовщик внимательно посмотрел на повернутые к себе ладони и, как делают правоверные, обращаясь к аллаху, возвел глаза к потолку. Протечка. Да, это баня. Все-таки, вода повсюду, сырость... Камалов заерзал перед молящимся.
— Не ходи туда, и так живем неплохо.
— Я пришел забрать свое. Это моя взрывчатка. Руслану нет никакого дела до моего бизнеса.
Ибрагимов подошел к телефону и набрал номер.
— Руслан? Приветствую тебя, дорогой. Я тут, понимаешь, заехал колбаски взять, а продавец говорит, будто хозяин запретил выдавать. Вот я и думаю, не послать ли такого хозяина куда подальше. По-русски. А?, — Салман вышел из себя. — Я приехал за своим товаром и тебя не должно волновать как я с ним поступлю.
Бросив трубку, Салман протянул толстую руку за ключом, которым открывается замок на решетке, преграждающей путь на чердак.
— Иди в баню, Камал. Отлучись. Ты не знал, что я пошел наверх.
— А как же ключ?
— Скажешь, что я украл его. Давай ключ и спрячься. Если русские попытаются мне помешать, здесь будет не безопасно.
Камалов надеялся на другой разговор, не ожидал такой напористости. Он знал одно: если Ибрагимов получит доступ к оружию, Буташев не пощадит. Салман тоже, судя по взгляду. Бешеные деньги помрачат разум любого.
— Давай.
— Не делай этого. Дальше бани не выйдешь!
Салман поймал несколько взглядов приятеля в окно и на двери.
Пока в банном кафе выяснялись отношения, Гусаров снова позвонил Симонову:
— Я возле бани. Третья таблица. Нашел? Внизу, где два красных. Меж ними на самомвъезде. Сейчас. Да, сейчас!
Сволочи. Обзавелись радиопередающей техникой, купив у других сволочей и настроили ее на милицейские каналы. Приходится изголяться, секретиться. Кроме информационной защиты в эфире, требуется заранее придуманным кодом сообщать координаты своего местонахождения. В этом случае точки возможного появления Салмана были известны, поэтому Андрей уверенно общался по рации.
— Жми, Вася!
К удивлению Гусарова вся эта секретная игра в радиоэфире только всполошила тех, кто был на месте действия. Из каких-то банных закутков появились быстрые фигуры, побежавшие к двери, в которую не так давно вошел Ибрагимов. Дверь оказалась, очевидно, запертой. Парни, ткнувшись в нее, забегали, стали заглядывать в окна.
Чернобитов, сидевший на месте пассажира рядом с Андреем, полез рукой под мышку.
— Попали в горячую точку. Явно боевики. Может, и «наши» тут?
«Наши» для двоих руоповцев означало тех, кто был при столкновении на Московском.
— Хорошо бы...
Эта суета во дворе озадачила руоповцев.
— Забегали крысы по кораблю. Четверо и внутри один. Пусть пока порезвятся. Пока на виду. По сторонам смотри, а я как-нибудь этих не выпущу...
Парни во дворе подбежали к человеку, с которым недавно общался Салманов. Потрясли его, оттолкнули и опять бросились к двери. Со стороны бани донесся резкий щелчок, потом другой.
— Началось!
— Ага, вроде, драчка...
— Куда?
Гусаров остановил Чернобитова.
— Дождись Симонова и посылай его с бойцами следом за мной.
— Андрей Витальевич!
— Я кому приказал?!
Едва Гусаров отошел от машины, как грохот стрельбы из автоматического оружия наполнил банный двор. Кто-то сверху поливал из крупнокалиберного пулемета стоявшие внизу машины. Сверкали на солнце летящие осколки стекол, кузова гулко отзывались на удары пуль. В проеме выбитого вместе с рамой чердачного окна стоял тучный человек с пулеметом у пояса. Он непрерывно нажимал на спусковой крючок. Магазин, лента, диск или что там было в его оружии, долго не кончались. Казалось, целый цинк был выпущен по припаркованным во дворе иномаркам. Наконец, грохот утих. Голос, показавшийся после него очень тонким, спросил сверху:
— Хей! Аллах акбар! Это я, Салман Ибрагимов. Уходите, русские шакалы! Ягуу, я хак, ля илляхи иллягуу я хак! Ну как вам минарет? Я наверху. И буду наверху. Бегом отсюда, а то гранату брошу!
Гусаров, уже подбежавший к кирпичному забору возле бани, видел весь этот спектакль Салманова и не решался вбежать во дворик, находящийся под прицелом толстяка с пулеметом.
— Прямо Чапаев, едри его.
Он видел троих бандюков, залегших за машинами. Где-то еще один. А ну как они рванут сейчас из ворот? Одному четверых не взять. Выпустить тоже нельзя — причастны к стрельбе. Только решившиеся подняться, они снова припали к земле. Затем что-то заставило их вскочить и, прячась за машинами, припустить в глубь двора. С их точки обзора можно было заметить две автомашины «москвич» специальной раскраски. Увлеченный разбором ситуации и оглушенный стрельбой пулемета, Гусаров последним понял, что вмешивается еще одна сила. Со стороны проспекта приближались две группы захвата ОВО.