Каждому аз воздам!
Шрифт:
Было теплое, солнечное утро бабьего лета, Шульга проснулся оттого, что солнечный луч, неторопливо перемещавшийся по кровати в течение последнего часа, добрался, наконец, до его лица и уперся в сомкнутые веки своим бестелесным пальцем. Сегодня последний день в спецшколе НКВД, ему предписывалось в 12.00 отбыть в Штаб РККА в Москву. Шульга быстро соскочил с кровати, умылся, почистил зубным порошком зубы и облачился в новенькую коверкотовую гимнастерку, где на каждой петлице искрами горели по два рубиновых кубаря. Изнурительная трехгодичная учеба в школе подошла к концу и вчера начальник спецшколы, зачитал приказ об успешном окончании школы с отличием и присвоении ему звания лейтенант. Вечером, как полагается, обмыли звание, но лимонадом и только! Не стоило начинать службу с больной головой. Шульга покидал в свой фибровый чемоданчик немудреный скарб и направился прощаться с преподавателями, когда визит вежливости был соблюден, он, окинул
После известных событий, которые Шульга не любил вспоминать, ему, как бы компенсируя его нечеловеческие лишения в прошлом, присвоили звание старший лейтенант. В марте 1943 года его неожиданно отозвали из Красноводска, что в Туркмении, где он работал старшим оперативником в Особом отделе на нефтеперерабатывающем заводе. Объект был стратегического назначения – производил топливо, так нужное фронту, уже почти два года шла война. Только недавно на территории Средней Азии окончательно покончили с басмачеством, но поток классовых вредителей, засланных шпионов на территорию Туркмении из Ирана, не иссякал. После раскрытия, ареста и частичного уничтожения группы диверсантов, которые подорвали два нефтеналивных состава, ему и присвоили, в виде поощрения, новое звание. Не такой работы хотел Шульга – не такой. Не мог он гнобить порой ни в чем не повинных людей, за сломанную ветхую задвижку, за брак важной детали или за банальное опоздание на работу, да и опыта в этих делах у него не хватало. Уже позже, Шульга с горечью вспоминал свои первые дела. Не умел вести допросы, спешил с выводами, не было умения сравнивать главные и косвенные улики и выбирать искомое, не было опыта в обращении со свидетелями и подозреваемыми. Много, очень много было сделано ошибок, когда Шульга только вступил на путь контрразведчика в условиях войны. Но работал он на совесть, честь мундира ни разу не запятнал, себя компрометирующими фактами не замарал, редко придерживался безосновательного обвинения и всегда старался докопаться до истины. Он рвался на фронт, но его по каким-то непонятным причинам придерживали. И наконец, этот день настал.
1943 год. Степной фронт
– Разрешите? Здравия желаю товарищ майор! Шульга вытянулся в блиндаже и поприветствовал находящегося там офицера. В блиндаже, в огороженном плащ-палаткой, углу, находился еще один человек, стройная, миловидная девушка в звании лейтенанта, она сосредоточено, что-то писала в тетрадь возле попискивающей радиостанции.
– Майор Григорьев, Шульга крепко пожал руку седому плотному мужчине с грустными глазами и застыл возле стола.
– Полегче, полегче, где же тебя медведя так выкормили! Я дяденька в годах и кости мои уже изрядно изношены. Проходи. Кто таков? Доложитесь по форме старший лейтенант!
– Старший лейтенант Шульга Александр Николаевич, прибыл,
– Я, товарищ майор! В дверях появился маленький, как на живчиках, шустрый старшина, – Выдать старшему лейтенанту полевую форму и закрашенные защитной краской звездочки, иначе наш бравый старший лейтенант непременно падет жертвой немецкого снайпера. Сидоров замялся, – Товарищ майор, коверкотовой офицерской гимнастерки не имеется, только хлопчатобумажная, солдатская!
–Тащи, чай не барин и в солдатской гимнастерке походит! – Есть! Я мигом! Григорьев, приглашая Шульгу, присел на скамью, – Парадная форма пока вам не нужна, разведчики диверсанты на ту сторону не ходят в парадной форме и со знаками различия! Личные документы, семейные фотографии, награды, если имеются, парадную форму сдать и на время забыть. В штабе дивизии по моему представлению вам выдадут новое удостоверение. Майор взял в руки личное дело Шульги и с интересом стал листать пожелтевшие страницы.
Что за… твою Волоколамскую дивизию! – майор впился взглядом в одну из страниц.
– Вы репрессированный? Урка или политический? И, что, по фене ботаем – нигде не работаем? – Товарищ майор, воровские понятия знаю и по фене ботать могу лучше любого блатного, но жить по этому, драконовскому закону не хочу и не буду! И уркой никогда не был – нет особого желания. Душа другая! Товарищ майор, я бывший репрессированный, повторяю, бывший, реабилитирован вчистую с восстановлением звания, прав и наград. Статья 58.1, часть вторая 8 лет без права переписки и поражение в правах, снята за неимением состава преступления.
– Что, шпионом и врагом всемирной революции оказался? – Вроде того!
– Мне это знакомо! А как же образ военного контрразведчика, с горячим сердцем и холодным умом? Опыт не пропьешь и в лагере не засидишь! Так, да?
– Товарищ майор, а мой образ разведчика за время, проведенное на Колыме, не успел еще сильно потускнеть, а обижаться, я буду только на себя, мне надо было вовремя разбираться со своими женщинами!
– Вот как! Впервые слышу, чтобы женщина, своими телесами и выпуклостями, упекла мужчину на цугундер по политической статье! И много вас там таких сознательных и не сломленных? – Пол Колымы! И все они горят желанием воевать за нашу Родину! Вы разве не знаете, кто там обитает? Считается, что у этих людей начисто отсутствует чувство страха и воевать они будут не за страх, а за совесть. Этот народ уже ни чем не испугаешь, хуже, чем там, в любом случае не будет!
– Да, за исключением, что здесь иногда убивают!
– Там тоже ты не бессмертен, ворье и злобная администрация все делают для того, чтобы укоротить твою бренную жизнь. Григорьев ухмыльнулся и продолжил напористо наступать на Шульгу, – Ладно, чисто психологически можно допустить, что такой контингент обладает определёнными способностями и способен на поступки, но морально они, разве не полностью разложившиеся личности? Шульге пришлось не менее эффективно отбиваться, – Вы не правы, товарищ майор! Не мне вам рассказывать, что в НКВД, к принимаемым на службу сотрудникам всегда предъявляли повышенные требования. Особенно в вопросах физической выдержки и психологической выносливости. Плюсами при приеме были также высокая эрудированность и интеллект. А кто в основном сейчас находятся в местах не столь отдаленных? Не будем сейчас брать во внимание законность и причины этих политических преследований. Со мной сидели, профессора, ученые, доктора наук, физики, химики, философы и первоклассные разведчики, когда я с ними общался, то и половины мудреных словечек не понимал, когда они начинали между собой спорить. Вот где кузница для высококлассных разведчиков и диверсантов!
– Старший лейтенант, скажу тебе по секрету, а ведь это начальник 1-го отдела НКВД СССР В. Меркулов и главный диверсант СССР Судоплатов вышли с просьбой к Лаврентию Берии, а потом и к Иосифу Сталину, освободить всех профессиональных разведчиков и высокоэрудированных людей из заключения, ты видно тоже попал под эту гребенку. Григорьев внимательно продолжал изучать личное дело Шульги.
– Однако занятно, занятно! Такого мне еще не присылали, и вдруг изменившись до неузнаваемости, резко перешел на немецкий язык, – Сволочь, дойч-швайне, ты какого рожна приперся ко мне фашистская морда, ведь ты же немец по документам, как тебя в прифронтовой тыл засылать? Сбежишь же сучара? Шульга вскочил и с недоумением уставился на майора, а майор, закусив удила и орал так, что очаровательная девушка-радист от испуга, забилась под стол.
Конец ознакомительного фрагмента.