Каждый за себя

Леха

Яркая атласная полоска легла на бетонный пол рядом с другими дарами, и Айя пошла следом за кроликами на улицу, так же молча, как и остальные. Ей очень хотелось оглянуться, бросить прощальный взгляд на комнату, с которой у неё теперь было так много связано, посмотреть на Алису – умиротворённую и красивую, на белый домик, а еще на то, что положит Керро, но... что-то помешало ей обернуться. Наверное, страх.

* * *

Сигнал голографона прозвучал

ровно в семь тридцать утра, как по расписанию. Эледа в это время наслаждалась чаем и еще сидела в мягком халате и чалме из полотенца.

Мисс Ховерс приняла вызов и улыбнулась.

– Мама, привет!

– Леда, боже, как ты сидишь, немедленно выпрямись! – миссис Ховерс, несмотря на раннее утро, уже была само совершенство – белокурые волосы уложены в идеальное каре, длинная челка выпрямлена так, что можно порезаться, безупречный макияж, яркие губы, стильные очки в массивной черной оправе и шелковая белая блузка в серый горох. А между указательным и средним пальцами левой руки, как всегда, зажата тонкая сигарета. Правой рукой миссис Ховерс подписывала какие-то бумаги и передавала их секретарю. На дочь Мелинда Ховерс поглядела исключительно мельком, отпустила замечание и снова погрузилась в дела.

– Мама, сейчас раннее утро! Как хочу, так и сижу, я дома, в конце концов, – ответила Эледа, не меняя позы.

– Сейчас уже семь тридцать, через час ты должна быть в офисе, – неодобрительно, но по-прежнему глядя в документацию, заметила родительница. – А ты еще не одета, не причесана и похожа на разведенку в состоянии депрессии. Эндрю, уйдите уже, наконец, дайте мне пообщаться с дочерью.

Мать, не глядя, ткнула кожаную папку с бумагами в руки секретарю и, наконец, повернулась к Эледе.

– Ледочка, мой ангел, – сказала миссис Ховерс, затягиваясь сигаретой. – Неужели непонятно, что мы тут беспокоимся, сидим, как на иголках, и за все это время – ни единого звонка!

«Ангел» сокрушенно покачала головой:

– Мама, я была на задании, там некогда делать звонки…

– Вот я всегда говорила твоему отцу, что нужно было рожать сына! В конце концов, зачем я мучилась с тобой, если ты не вспоминаешь обо мне так же, как не вспоминал бы сын! – миссис Ховерс подбавила в голос дрожи и даже сдернула с лица очки, чтобы трагично стиснуть пальцами переносицу.

– Мама, прекрати, я тебя очень люблю, но у меня, правда, не было времени. Лучше расскажи: как ты сама, как папа?

– Как папа? Папа… папа места себе не находит! Ты хотя бы думаешь, как губительны в его возрасте такие переживания? Он весь извелся, – с горьким упреком сказала собеседница.

– Ему всего восемьдесят, не сгущай краски. И успокой его, скажи – всё чудесно, агент Ленгли оказался… – Эледа сделала паузу, подбирая нужное слово, – настоящим мужчиной. Мы нашли общий язык. Всё прекрасно. С ним приятно и интересно работать, правда, мне кажется, он не воспринимает меня всерьёз…

Миссис Ховерс докурила сигарету и тут же достала из серебряного портсигара новую:

– Всерьёз? Дорогая, мужчины никогда не воспринимают женщин всерьёз, могла бы уже и привыкнуть. Взять хоть твоего отца, знаешь, что он вчера мне сказал? Что я мало внимания уделяю семье. А теперь ещё и ты оказалась таким же трудоголиком. Этот внезапный отъезд на задание, потом ужасный Ленгли… В итоге семейный ужин пропущен и твой отец ударился в попрёки. А у меня показ новой коллекции! Что я, по-вашему, должна делать? Стоять у плиты и печь печенье?

– Мама, не расстраивайся. Ну, давай организуем ужин, папу это успокоит. А Джед… – Эледа спохватилась и поправилась: – То есть, агент Ленгли, он вовсе не такой ужасный, как о нём говорят. Резкий, конечно, и прямолинейный, но при этом очень внимательный к деталям, очень… чуткий.

Миссис Ховерс подалась вперёд, отведя в сторону руку с сигаретой. Взгляд матери стал пристальным и насмешливым.

– Значит, Джед… – многозначительно протянула женщина, делая очередную затяжку. – Развлекайся, как знаешь, только не вздумай привозить его знакомиться. Это человек не нашего круга, и ни я, ни отец не хотим его видеть. Очень надеюсь на твоё благоразумие.

– Развлекайся? – Эледа едва не свалилась с высокого табурета. – Зачем?!

– Ай, брось… Думаешь, я не знаю, что он вывозил тебя в «Дельмонико»? Об этом разве только в «Светской хронике» не написали. Твой отец тоже в курсе. Не могу сказать, что он одобряет… но… – миссис Ховерс помолчала, после чего внезапно оживилась и сочла нужным сменить тему: – Кстати, дорогая, мы с папой посовещались и решили сделать тебе подарок! Так сказать, в честь первого серьезного дела…

Миссис Мелинда нажала кнопку селектора и сказала металлическим голосом:

– Эндрю, принесите сюда Гектора.

У Эледы нехорошо кольнуло сердце. А когда Эндрю явился к голографону с плетеной плоской корзинкой, в которой сидела ушастая, тощая, вся трясущаяся собачонка, мисс Ховерс устало прижала ладонь ко лбу.

– Мама, что это?

– Не «что», а «кто». Это Гектор, – елейным голосом известила мать и сказала с умилением: – Гектор, моя лапочка, это твоя хозяйка, посмотри на нее, вон, вон она.

Однако Гектор не желал смотреть на голограмму хозяйки, вместо этого он истерично дрожал всем телом, переступая тоненькими лапками.

– Мама, на кой чёрт мне собака?! – не выдержала, наконец, Эледа. – Я ведь…

– Тебе давно пора о ком-то заботиться, – отсекла все её возражения собеседница.

– Зачем?!

– Затем, что ты эгоистка! – тотчас вскипела мать. – Эгоистка, которая думает только о себе и не вспоминает о родителях!

– Мамочка, ну пожалуйста, ну прекрати…

Миссис Ховерс сменила гнев на милость и заговорила сладким голосом:

– Ну, ты только посмотри, какая лапочка. Ты будешь покупать ему попонки, курточки с капюшонами, ботиночки…