Казнь по кругу
Шрифт:
Под хлоп и щелк бросаемых ящиков, под ворчание автомобильных моторов, под матерный перебрех грузчиков можно было и поговорить. Демидов и Нефедов тихо и лениво говорили о многообещающем победном шествии в футбольном чемпионате их драгоценного «Динамо», о японских телевизорах, один из которых должен был приобрести Нефедов, о лейтенанте Катерине Измайловой, которая была влюблена в своего начальника полковника Леонида Махова, о перспективе получения очередных звездочек на погон… Мало ли о чем говорили оперативники, сидевшие в засаде.
В положенное время
Стало спокойно и скучно. Спокойно оттого, что уже никто и ничто им случайно помешать не сможет, а скучно, потому что лишились возможности трепаться всласть.
Они решили не брать Сырцова на подходе. Они решили дать ему возможность зайти в схрон, и уже там начать с ним щекотливые переговоры, предваря свое присутствие объяснительным криком. Вся надежда на то, что мастер и тайный пижон Жорка Сырцов не начнет палить сквозь закрытую дверь. Сочтет такое ниже своего достоинства. А если не сочтет?
Они лежали за больными от складской ядовитой пыли кустами с внутренней стороны забора метрах в двадцати от тайного люка. Лежали молча, стараясь не думать о том, что будет дальше. Долго лежали, очень долго. Тяжелая у них была работенка, ничего не скажешь.
Сырцов объявился где-то около десяти часов вечера. Проник во двор через просчитанную ими дыру, подошел к люку и с привычным вниманием осмотрелся. А если он с тем же вниманием начнет двор шерстить?
Пронесло. Сырцов приподнял крышку и, постепенно утопая в люке, плавно опустил ее. И опять просто загаженная земля, поросшая редкой — кучками — травой.
— Ну? — потребовал междометием активных действий нетерпеливый Нефедов.
— Пусть обживется, — решил прерывистым шепотом Демидов. Его бил колотун.
— Мочи нет ждать, — признался искренний Игорек.
— Пять минут вытерпишь.
Не успели они вытерпеть пять минут. На них навалились, их скрутили, как младенцев в пеленки, их повязали, им залепили пластырем рты, их швырнули на землю животами вниз. Они ничего не сумели увидеть, кроме мелькавшего перед глазами мрачного раскраса камуфлированных рукавов.
Рядом с их головами глухо топали увесистые башмаки. Много башмаков, штук десять-двенадцать. На пять-шесть тренированных амбалов.
Витольд Германович руководил операцией самолично. Осмотрев закованных беспомощных ментов, он кивком указал на место, где затаилась незаметная крышка люка. Невысокий, плотный гражданин лет сорока в штатском (этот ментов явно не вязал), стараясь не шуметь, поднял крышку и вопросительно посмотрел на Витольда Германовича. Тот энергично кивнул.
Гражданин присел рядом с люком, раскрыл находившийся при нем чемоданчик, извлек из него заранее снаряженную связку из трех гранат, швырнул ее в черную дыру, стремительно прикрыл крышку и стремительно прилег.
Мощно рвануло. Крышка люка откинулась и, удержанная петлями, улеглась неподалеку. Гражданин осторожно заглянул в дымящуюся дыру.
— Дверь? — хрипло спросил Витольд Германович.
— Выбита, — доложил штатский гражданин.
— Давай! — тонко приказал Витольд Германович.
Гражданин достал из чемодана желтый предмет размером один к одному с килограммовой пачкой рафинада. Из предмета торчал десятисантиметровый хвостик. Вытащил из кармана дешевую зажигалку, проскрипел ею, поджег хвостик, швырнул предмет в дыру и заверещал панически:
— Побежали!
И они побежали. Витольд Германович, штатский гражданин и четверо громадных амбалов. У них было пятнадцать секунд.
У Демидова и Нефедова не было этих пятнадцати секунд. У них вообще ничего не было сейчас, кроме мучительного ожидания неизвестного.
Не взрыв — светопреставление. Наверно, так бушевал Везувий в последний день Помпеи. Взлетала земля, вздыбились бетонные плиты, полыхнуло под ними тусклое пламя. На миг все вот так и застыло в неподвижности.
Каменный град пал с небес. На Нефедова и Демидова сыпалась крошка, больно били по спинам мелкие бетонные осколки. Бог от крупных миловал.
Нефедов, безумно пуча глаза, необъяснимым усилием перекатился с живота на спину и надрывно замычал из-под пластыря…
…Через десять минут их обнаружила милицейская патрульная машина. Менты из местного отделения, не распаковывая, обшмонали их и до обалдения удивились, прочитав, что написано в красных книжечках. Не по злому умыслу, а второпях, опять забыв распеленать мудрецов, тотчас сообщили по начальству…
…Сам прибыл через полчаса. Его могучий джип «гранд-чероки» ворвался на территорию склада и замер в двух метрах от сидевших на земле Нефедова и Демидова. Щелкнула дверца, и только тогда они подняли головы.
— Целы? — по должности полюбопытствовал генерал.
— Вроде, — равнодушно ответил Демидов.
— Я нашего врача привез, — сообщил Сам, наблюдая, как из высокого автомобиля выбирается субтильный субъект с врачебной сумкой.
— Он больше по покойникам, — сказал Нефедов.
— И по полуживым, — не согласился генерал. — Встать можете?
— Мы и спляшем, если надо, — ответил неугомонный Нефедов и поднялся с видимым трудом. Встал и Демидов. Его шатало.
Врач подошел к нему, заглянул в глаза, потрепал ладошкой по щеке, не отрывая взгляда от демидовских точечных зрачков, и уверенно сообщил начальству:
— Шок. Глубокий шок.
— Что, и трогать их нельзя? — спросил генерал.
— Да Бога ради. Трогайте, пинайте, на голову ставьте — результат будет один: нулевая реакция. На все.
— А если я тебе, лепила, сейчас нос откушу, это тоже будет нулевая реакция на все? — яростно полюбопытствовал Нефедов.
— Вот у него, — врач указал пальцем на Нефедова, но обратился к Самому, — иная шоковая ипостась: моторная реакция. Он часов пять из угла в угол беспрерывно метаться будет.
— Здесь нет углов, — осадил болтливого медика генерал и позвал: — Демидов!