Казнен неопознанным… Повесть о Степане Халтурине
Шрифт:
5
Мгновенные встречи иногда оставляют большее впечатление, чем продолжительные. Расставшиеся начинают сожалеть, что свидание оборвалось быстро, стараются вспомнить отдельные подробности, слова, сказанные при расставании, и этим запечатлевают в памяти маленькое событие сильнее большого.
Так было и со Степаном. Он вышел на улицу под впечатлением встречи с Евпиногором Ильичей и совершенно забыл о том, что ему нужно идти к брату. Он машинально пошел под горку, в противоположную сторону, стараясь припомнить внешность Евпиногора и краткий разговор,
Он шел все дальше и дальше от центра, ничего не замечая, и вдруг остановился, огляделся и понял, что он забрел на окраину города. Тут ему вспомнилось, что он должен идти к брату и что необходимо зайти в лавку купить платочек матери и какие-нибудь безделушки сестрам. И еще ему вспомнилось, что Евпиногор советовал зайти к верному другу и дал адрес. Степан нащупал в кармане записку, украдкой развернул ее и прочел: «Трощанский, Московская, 86, внизу».
Выло еще светло, а Евпиногор советовал к Трощанскому зайти вечером. «Должно быть, тот днем на службе, — подумал Степан, — ладно, зайду в лавку, а потом будет видно».
Он вернулся в центр и стал ходить по лавкам, прицениваясь и выбирая подарки. Денег у него было мало, а сидельцы запрашивали порядочно. Торговаться Степан не умел и потому, ничего не купив, уходил в другую лавку.
Но вот его внимание привлекла яркая вывеска «Рождественские подарки». Степан вошел в большой магазин, где светились китайские фонарики и мерцали блестящие елочные украшения. Никогда не видавший ничего подобного, Степан долго ходил по магазину, удивляясь обилию заморских товаров.
Пока он выбрал для сестер бусы и купил для матери цветной полушалок, на улице совсем стемнело.
«Пожалуй, вначале зайду к Трощанскому — это где-то недалеко, а уж потом — к Павлу», — решил он и зашагал в конец Московской.
Старый двухэтажный дом выходил окнами в палисадник, где стояли все в инее кудрявые липы. В нижнем этаже светилось окно. Калитка была распахнута. Степан вошел во двор.
На широкой открытой террасе виднелись две двери. Степан решил постучать в первую, подошел поближе и увидел ручку звонка. Постоял, прислушался, потом дернул два раза. Послышался дребезжащий звук и женский немолодой голос издалека, снизу:
— Кто там?
— Можно видеть господина Трощанского? — кротко спросил Степан.
— А как передать?
— Скажите, от Евпиногора Ильича.
«Вдруг не пустят, может, Евпиногор Ильич не повидал Трощанского или забыл сказать обо мне?» Но вот дверь скрипнула, на террасе мелькнул свет. Степан увидел человека с лампой в руке, высокого, длинноволосого, с бритым лицом, с темными большими глазами.
— Здравствуйте! Входите и закрывайте дверь, я — Трощанский.
Степан закрыл дверь. Трощанский крепко пожал ему руку.
— Рад! Рад знакомству. Евпиногор говорил о вас много хорошего. Пойдемте, я представлю вас друзьям.
Степан разделся в передней, пригладил рукой сбившиеся на лоб волосы, вслед за Трощанским вошел в просторную комнату, где под широким абажуром горела «молния», освещая мягким желтоватым светом человек до пятнадцати молодых бородатых людей, рассевшихся на стульях и диване, вокруг большого стола.
— Господа! Прошу внимания! — властным голосом заговорил Трощанский. — Рекомендую вам нового товарища, который, я надеюсь, будет членом нашего кружка, студента земского технического училища — Степана Халтурина. Его горячо рекомендовал мой друг, ссыльный студент Петербургского университета Вознесенский, соратник Дмитрия Каракозова.
Все дружно, приглушенно зааплодировали.
— Минуточку, друзья, — поднял руку Трощанский. — Степан Халтурин еще мальчиком спас моего друга лютой зимой, когда тот замерзал в метель, сбившись с дороги. Подождите аплодировать, друзья. За этот поступок я сам готов его расцеловать. Но вместе с отважным революционером он спас еще и двух жандармов.
За столом захохотали.
— Я тоже считаю, что это он сделал напрасно, — усмехнулся Трощанский. — Однако тогда он был подростком и многого не понимал. Зато, кажется, в прошлом году, во время взимания податей он на глазах у всех избил урядника. Ему бы не избежать тюрьмы, но нашему юному другу повезло — урядника задрал медведь. Считаю, что своими аплодисментами вы выразили желание принять Степана Халтурина в наш кружок. Будем продолжать занятие.
Трощанский усадил Степана на свободный стул и, подойдя к столу, нетерпеливым жестом откинул назад длинные волосы,
— Итак, друзья, продолжим наш разговор о Парижской коммуне. Попробуем еще раз уяснить, в чем причины неудач коммунаров. Первая причина — в междоусобице, во внутренних спорах и разногласиях. Вторая — в нерешительности. Тогда как Версальское правительство опустошало провинциальные банки, тратя деньги; на вооружение, парижские коммунары взяли из государственного байка ничтожную сумму, не решившись национализировать все богатство. И, наконец, они не укрепили; и не вооружили национальную гвардию, тогда как в парижских арсеналах лежало 285 тысяч ружей.
Горькое, обидное поражение Парижской коммуны — предостережение другим. Захватить власть, оказывается, не значит еще победить полностью! — Трощанскии помолчал, словно подбирая нужные, весомые слова, и твердо, уверенно заключил:
— Будем надеяться, что если революционеры снова захватят власть, то уже не повторят печальных ошибок парижан.
Все зааплодировали.
— Есть ли вопросы, друзья?
— Вопросов нет, но я бы хотел дополнить, — сказал сидевший напротив оратора голубоглазый блондин с густыми, зачесанными назад волосами ж жиденькой шелковистой бородкой,
— Пожалуйста, Бородин.
— Я, господа, не могу согласиться с тем, что только указанные Трощанским причины привели к поражению Парижской коммуны. Я полагаю, что одной из решающих причин поражения было- вероломство пруссаков, беспрепятственно пропустивших к Парижу войска версальцев.
— Правильно! Я тоже так думаю, — крикнул кто-то из угла.
— А я поддерживаю господина Трощанского,
— Тише, господа, не шумите, не мешайте! — остановил Трощанский. — Мы выслушаем всех.
Степан слегка привстал, рассматривая тех, кто кричал. Он не думал, что кто-то осмелится возражать Трощанскому. Но такие нашлись.