Казус бессмертия
Шрифт:
В зале было четыре двери. Подергав, он нашел одну из них незапертой и зашел в соседнюю комнату. Там он обнаружил двух работников морга, мирно сидевших на кушетке. Между ними была расстелена газета, и на ней располагались: нарезанная колбаса, хлеб и огурцы. Из стеклянной колбы работники разливали в пробирки разбавленный спирт, со вкусом пили его и вели неторопливую беседу. Появление жмурика с головой, заляпанной засохшими пятнами крови, не только их не испугало, но даже не удивило. Один из них произнес:
– Смотри, Вася, кто к нам пожаловал.
Второй, оглядев Йозефа с головы до ног, спросил:
– Это тот, что с высотки спикировал?
– Ты что, Вася! Тот был сплющенным, как эклер, на которого сели жопой в метро. Да и голова у него была раздавлена, как у шоколадного зайчика, находившегося
– Так откуда же он?
– Скорее всего, - это бомж с помойки. Его еще вчера вечером привезли. А может, тот алкаш из Лужников… Они оба без документов поступили.
– Если это алкаш, то у него наверняка кондрашка уже печенку доедает. Иди сюда.
– Вася поманил Йозефа пальцем. Тот подошел. Ему налили полную пробирку и всунули в руку огурец. – Пей.
Шенгеле выпил и закусил огурцом, после чего тут же получил кусок хлеба с колбасой. Вася сообщил:
– Все, иди отсюда. Во-о-он в ту дверь. По коридору налево, потом направо.
Йозеф молча вышел, прикрыл дверь, и зачем-то приложил к ней ухо. Голос того, которого называли Васей, сообщил:
– Вот сволочь. Хоть бы спасибо сказал…
Сопробирник Васи ответил:
– Зря ты так. Гражданин, может, впервые в жизни очнулся в морге. Это мы с тобой привыкли к подобной обстановке. А он, представь себе, открыл глаза – а вокруг трупы. И, – тишина… И холодно, к тому же. Любой человек дар речи потеряет, да еще неизвестно, когда после такого очухаться сможет.
Шенгеле приоткрыл дверь, просунул голову в щель и громко сказал:
– Спасибо!
Сидевшие на кушетке ответили, почему-то, хором:
– На здоровье!
Йозеф снова прикрыл дверь и прислушался. Разговор работников морга продолжился, как ни в чем не бывало. Вася сказал:
– Да-а… Зря о человеке плохо подумали.
– Вот-вот, - согласился второй. – Получается, что сущность любого человека зависит от того, что о нем думают другие.
– Тут ты не прав, - не согласился Вася.
– Почему?
– Вот моя жена, например, переспала со всем подъездом. А недавно переключилась на соседний. Я считаю, что она – плохой человек.
– И правильно считаешь…
– Но те, с кем она спит, думают о ней совсем по-другому. Им, почему-то, нравится ее сущность.
– Тогда выходит, что весь окружающий нас мир погряз в относительности. Кстати, а почему ты с ней не разведешься?
– Что я – дурак, что ли? Теща оставила нам квартиру, а сама живет на даче. Плюс, машину покойного тестя подарила. Трехкомнатная квартира в Москве, да еще «Джип» впридачу – это тебе не халам-балам.
– Да-а уж… Мир необычайно сложный продукт. Наливай. Надо будет, Вася, как-нибудь зайти к тебе в гости, и самому проверить, какова сущность твоей жены…
– Ты-то хоть не издевайся, - попросил Вася и принялся звенеть пробирками.
Шенгеле бросил подслушивать, и спокойно пошел в указанном ранее направлении.
Дальше все было просто. Он автостопом добрался в Карачаево-Черкесию и уже, было, собирался пересечь границу в районе поселка Верхний Архыз, но – не сложилось…
Глава пятая
В один из вечеров моросил мелкий противный дождь. Они сидели за столом в домике Агасфера. Выпито было уже прилично, и старик рассказывал:
– Где только меня не носило. Чем я только не занимался… А ведь бессмертному ничего не нужно от жизни. Главное он уже имеет. Что еще надо? Богатство? Было и это. Куда его, скажите, девать? Завести дворец, есть, пить, срать… Любить женщин, а когда это надоест – приобщиться к другим видам утех? Скучно. Периодически, для приобретения острых ощущений, прыгать со скалы на камни? Больно. Использовать богатство и ум для того, чтобы осчастливить других? Какой в этом смысл? Чем тогда будет заниматься Бог и его многочисленные проекции и пророки? Да и пошло оно, это человечество, подальше, с его лживым показным состраданием, жадностью и себялюбием. Путешествовать по миру и наслаждаться созерцанием достопримечательностей, восхищаясь произведениями так называемого искусства? Все везде одинаково. Гигантские храмы в разных частях света различаются канонами постройки, но суть их одинакова и служат они везде для одного и того же. Узоры мусульманских живописцев не менее красивы, чем полотна европейских художников, но сделаны для тех же целей, то есть радуют глаз и украшают храмы. Правда, в отличие от мусульман и иудеев, христиане вольно обращаются с божественными образами. Они пишут лики своих святых с кого угодно: со знатных вельмож, крестьян, а бывало – что и с разбойников и проституток. Хотя, если разобраться, то любой средневековый вельможа по степени своего злодейства легко мог переплюнуть целую банду разбойников, а многие титулованные графини творили то, что и в борделе не увидишь. Так что, как говорится, вглядитесь внимательней в полотна Рафаэля или да Винчи…
Поездил и походил я в свое время. И что нового может увидеть путешественник в чужом краю? Новые виды казни и пыток? Боль и смерть везде одинаковы. Зачем ехать, например, в Мексику? Там что, люди живут по-другому? Нет. Там также убивают друг друга ради денег, из-за ревности и ярости, как это делается в Европе, Китае, Австралии и на островах Туамоту. За две тысячи лет мне надоели путешествия, деньги и сама жизнь…
Но деваться было некуда. Прибыл на новое место, осмотрелся. Все вроде бы в порядке, жить можно. Но странная сила начинает тянуть, душа становится неспокойной, и проклятье продолжает действовать, заставляя двигаться дальше. Сколько раз я просил Господа о покое, о возможности остановиться! Тщетно… Но я верил, что когда-нибудь мольбы мои дойдут по назначению, и тогда все изменится. И как-то раз это произошло…
Я подумал, что меня простили. Это случилось в Гранаде. Я остановился там, и выталкивающая сила исчезла. Я сначала не мог в это поверить! Но проходили годы, а мне не хотелось покидать этот чудесный город, и ничто меня не заставляло уходить. Я стал действительно счастлив, и решил, что скоро наступит смерть. И не ошибся.
Реконкиста в Испании завершилась взятием Гранады. Католические король и королева распорядились навести порядок с вероисповеданием. Иноверцам в этом государстве отныне не оставалось места. Всем мусульманам и иудеям было предложено принять христианство или выметаться из страны подальше. Фердинанд с Изабеллой не были дураками, и потому установили официальный срок – три месяца (в отличие от твоего садиста-фюрера, не оставившего людям никакого шанса выжить). Снова скитаться я не захотел. А измену Творцу, который меня простил – я посчитал подлостью. Поэтому и отказался стать мараном (крещеным евреем). Монахи попытались силой привести меня к общему знаменателю, но у них не получилось, потому что я умер от пыток. Как я был счастлив это сделать! Очнувшись во рву, заполненном трупами таких же борцов за веру, я понял, что опять жив. Я понял, что меня никто не простил и прощать не собирался! Обо мне просто забыли!
Теперь я мог сколь угодно долго оставаться на одном месте, но умереть был не в силах, как и прежде. И я мечтаю о смерти. В любом ее проявлении. Но я желаю смерти окончательной и бесповоротной! И не хочу никакой реинкарнации.
Кстати, обидевшись на забывчивость Господа, проявленную в отношении меня, попробовал я стать буддистом. Ведь там предлагается нирвана, понятие которой представляет собой величину глубже смерти, что тоже меня устраивает. Но ничего не получилось! Жулики они все, как, впрочем, остальные священнослужители любой из религий. Во время прохождения пути самосовершенствования ни разу не удалось уйти от мысли, что сидящий напротив меня служитель является в первую очередь администратором. И в последнюю очередь тоже. А служители более высоких рангов – администраторы высших порядков. И всегда в голове возникал вопрос, сколько стоят все эти храмовые принадлежности, типа золотых статуэток Будды и прочей драгоценной мишуры. На кой, спрашивается, ляд все это надо самому Будде? Когда я задал этот вопрос ламе (а буддистом я пробовал стать в одном из монастырей Тибета), он ответил, что если меня не отпускают столь мирские мысли, то просветления – а, следовательно, и нирваны – мне не достичь. Когда я покидал монастырь, то, обернувшись, нечаянно встретился глазами с провожавшим меня ламой. Я без труда прочитал его мысль. Она прямо светилась во взгляде: «Еще всяких еврейских морд у меня в монастыре не хватало». И я понял, что даже в Тибете существует еврейский вопрос…