Казус бессмертия
Шрифт:
Неожиданно в домике что-то завалилось с грохотом, и на пороге возник Агасфер. Подстриженная голова его выглядела комично. Шенгеле хотел рассмеяться, но передумал, так как в руках у еврея находилось переломленное пополам ружье. Агасфер дрожавшими от злости руками пытался засунуть в казенную часть ствола патрон. Шенгеле встал и настороженно спросил:
– Ты чего это собрался делать?
Агасфер, наконец, совладал с нервами. Патрон вошел куда надо, ружье щелкнуло и старик, вскинув оружие, заорал:
– Сейчас ты узнаешь, что такое картечь для волков!
Шенгеле, резко развернувшись, стартовал в сторону ручья.
– Вот, черт! – выругался Агасфер.
Пытаясь перезарядить ружье на ходу, он помчался вслед за удиравшим обидчиком.
В неверном свете полной луны погоня представлялась феерически-любопытным театральным действием. При взгляде со стороны казалось, что две темные фигуры, мечущиеся в долине, просто исполняют казачий танец с приседаниями, падениями на ягодицы, подпрыгиваниями и прочими атрибутами этого вида народного искусства. Все это происходило потому, что земля была усыпана камнями различной величины, а трава, не везде выеденная овцами, к концу лета стала достаточно высокой. Даже днем приходилось ступать достаточно осторожно, чтобы не споткнуться о затаившийся валун. Ну, а ночью - любая игра в догонялки автоматически превращалась в то, что именно сейчас и происходило.
И убегавший Шенгеле, и пытавшийся догнать его Агасфер, через каждые три-четыре шага падали, вставали, бежали, и опять падали, дробя об камни зубы и разбивая колени и локти. Эта мазохистская игра сопровождалась звуковыми эффектами, в роли которых выступали: вопли боли, матерщина, выкрики и редкие выстрелы. Агасфер, с развевавшейся на затылке гривой, был похож на злющего зороастрийского дэва, страстно желавшего крови, и потому ненасытного в своей ярости. Он успевал периодически перезаряжать ружье и палил в Шенгеле при малейшей возможности, почти не целясь, сопровождая выстрелы воплями, типа:
– Вот это ты зад отъел на чеченской кукурузе! Замри на секунду, я тебе фауст-патрон в свастику засажу!..
Шенгеле на подобные провокации не поддавался. Он, не оборачиваясь, удирал к ручью, пытаясь по дороге не разуться, так как сапоги большого размера норовили слететь с ног. Подогнув пальцы вниз, Шенгеле скакал по камням, постепенно подбираясь к спасительному рубежу. Он сходу перепрыгнул через метровую струйку воды и, оказавшись на своей территории, рухнул без сил за один из больших валунов. Агасфер же форсировал преграду неудачно. Споткнувшись о камень, он с ружьем упал прямо в струю, и три оставшихся у него патрона из кармана вывалились в воду. Сидя там, старик громко крикнул:
– Эй, фашистское отродье! Я знаю, ты меня слышишь! Появишься на моем берегу – стреляю без предупреждения!
Он, ожидая ответа, прислушался. Тишину ничто не нарушило.
– Брадобрей чертов, - пробурчал он про себя, встал, подобрал ружье и поплелся в сторону своего домика, где призывно плясал огонек догоравшего костра. Чертыхаясь, падая, и снова чертыхаясь, он бубнил себе что-то под нос. Что-то про змею, которую пригрел у себя на груди и про то, что в старческом возрасте нельзя нажираться до такого скотского состояния, ибо, оказывается, это очень сильно влияет на меткость в стрельбе, и на скорость полуночного бега по пересеченной местности…
Глава вторая
Шенгеле проснулся утром от странного ощущения, что
Шенгеле вытащил пистолет из кобуры и внимательно его осмотрел. Оружие было похоже на знакомый ему «Вальтер МП», в свое время не принятый для серийного производства, только превосходило того размером. Йозеф вынул из рукоятки обойму и пересчитал патроны. Их было ровно двадцать. В запасном магазине оказалось столько же. Удивление вызвал флажок переводчика огня. Получалось, что пистолет мог стрелять как одиночными, так и очередями. Йозеф взвесил оружие в руке и понял, что при автоматической стрельбе удержать пистолет будет нелегко. Да и вряд ли стрельба станет меткой. А при таком количестве патронов магазин опустеет всего за несколько секунд. Он решил никогда не переводить флажок в автоматическое положение. Но каким образом пистолет оказался у него в кармане?
Шенгеле ощупал голову и скривился от боли. Лоб был покрыт шишками, щеки изодраны о камни, а левое ухо вспухло, и напоминало кусок чеченской лепешки. Все тело саднило от многочисленных ушибов. Йозеф неожиданно вспомнил ночное приключение. Самым ярким из воспоминаний была голова Агасфера с развевающимися на ветру пейсами и колосящейся гривой. Шенгеле скрипуче рассмеялся. Он вспомнил также, что после ухода Агасфера достал из-под камня ваххабитский пистолет и, сунув его себе в карман, добрел до шалаша и завалился спать.
Он поднялся с нар, подошел к выходу из шалаша и отрезал ножом от суконной тряпки, закрывавшей вход, узкую и длинную полоску. Свертев из нее некое подобие портупеи, он продел получившуюся конструкцию сквозь ушки кобуры, снял камуфляжную рубашку и надел лямки на голое тело. Напялив рубашку, он убедился, что кобура с пистолетом находится точно под левой мышкой и даже совсем не мешает двигаться, несмотря на довольно существенный вес. Шенгеле вспомнил яростное лицо Агасфера и, злорадно рассмеявшись, смело отправился выпускать овец из загона.
Около полудня Шенгеле оказался со стадом на обычном месте у ручья. Он уселся на ближайший к воде валун, зачерпнул кружкой воды, напился и стал ждать, предвкушая появление воинственного еврея. Тот не заставил себя долго ждать. Первые овцы его стада не успели приблизиться к ручью, как Агасфер летящей, злой походкой подошел к противоположному берегу и, с воинственным видом сел на первый подвернувшийся камень. Ружье было с ним. Он уткнул его прикладом в землю, и грозно взглянул на Йозефа. Чувствовалось, что патрон находится в патроннике. Да и расстояние между врагами составляло не более десяти метров. Агасфер знал, что промазать из дробовика невозможно и потому чувствовал себя хозяином положения. Шенгеле также все понимал, но своим насмешливым видом показывал, что ему плевать на агасферовы амбиции. Он тоже хорошо подготовился.