Казя теперь труп
Шрифт:
– Ничего себе! Офигеть. А остальные ходы куда ведут?
– Фёдр сказал – к каждому из вас. Вы же никто вглубь не копали. Иди, убедишься.
Лекс бросился вниз по лестнице.
Подвал Алины все-таки был лабиринтом, поэтому Лексу пришлось побегать, но бронзовую чашу со змеями он нашел. Никакого прохода за ней не оказалось.
– А, да, надо сдвинуть.
Сдвинул. Мать честная! Только что тут была кирпичная стена, а теперь проход, даже пригибаться не нужно.
– Иди, – оказывается, Алина спустилась за ним. – Там ровная дорога. Я ходила с Фёдром до круга. Он сказал: дальше тоже все без подвохов.
– А ты?
Алина покачала головой:
– Не.
Лекс посмотрел и настаивать не решился: Алинка-Малинка, сине-прозрачный скелетик, была слишком слаба. Даже стоя держалась за стену и едва не падала.
– Эй, ты сможешь сама подняться наверх?
Она пожала плечами.
– Погоди! – вдруг сказал Лекс. – У меня идея. Стой тут, никуда не уходи. Там, говоришь, ровная дорога?
Алина кивнула.
– Я сейчас самокат принесу. Не наведенный, сдубленный. На нем вдвоем запросто можно. Будет как в песне: «Мы возьмем напрока-ат самый быстрый самока-ат! И вдвоем на самокате вылетаем на Арбат!»
Глава 6
Универ: первые впечатления
Лекс был быстр, аки ветер, но к моменту, когда он вернулся с самокатом, Алина успела подняться, переодеться, спуститься, и ждала его у чаши. Синее строгое платье чуть выше колен, чулки, туфельки-лодочки – в чем везли в крематорий. Белый воротник с вышивкой. Синяя миниатюрная девушка в синем платье.
– Ну, погнали! Я выяснил, мы успеваем, это как раз сегодня. Вставай передо мной и держись покрепче.
Все оказалось точно так, как обещал Алине Фёдр: после круглого зала один широкий проход с идеально ровным полом, длиной около трех-четырех километров. Причем ощущения туннеля или подземелья не было: скорее это напоминало переход между станциями метро, только, конечно, намного уже. Потолок, а местами и пол, светился. Потолок – белым, пол – голубоватым. Доехали быстро.
Ход оканчивался, как и начинался: круглым залом, от которого отходили ходы поменьше. Различались они подсветкой: под кладбищем все было белое, а тут разноцветное, но не яркое вырвиглаз, а благородное: горчичный, ирландский зеленый, карминно-розовый, кобальтовый… И ни одного символа, ни единого указателя.
– И куда дальше?
– Не знаю.
Решили проверять все ответвления подряд. Алина потихоньку отправилась по изумрудному пути, как Элли. А Лекс покатил по горчичному и, надо сказать, чуть не навернулся: спустя минуту под колесами началась какая-то хренотень, как в детской игре «по ровной дорожке, по ровной дорожке, по кочкам, по кочкам…» Не дожидаясь этапа «в ямку провалились!», Лекс остановился.
– Это глупо, – пробормотал он, спешившись и поворачивая обратно. – Должна быть какая-то подсказка.
Подсказка, подсказка, подсказка… Символов нет, стрелок нет, все, что у них есть, это рекламный листок без схемы. А на этом листке, на этом листке…
– Алина, возвращайся!
Алина и десяти метров пройти не успела.
– Ты нашел?
– Догадался. На рекламном листике весь текст черный, логотип универа разноцветный, и одна полоса сбоку вдруг синяя, как ты. Нам туда. Залезай.
Они покатили по синему ходу, но далеко ехать не пришлось: опс, резкий поворот, опс, еще один, и готово. Само помещение было невелико, не больше комнаты в Алинкином
– Хоть бы было открыто! – прошептала Алина. – Вдруг мы опоздали.
– Так у нас же двери не запираются!
Но эта дверь оказалась заперта. Ни тудым, ни сюдым, как сказал бы Склеп.
Лекс заметил щель в двери, как для писем или прошений. Серебряная полоса металла на нижней части щели блестела ярче, словно была отполирована многочисленными письмами, – такими в мире живых бывают части тела некоторых статуй, которые трогают толпы туристов, веря в то, что это принесет им счастье. Отполированная щель и Лексу с Алиной принесла счастье, но только после того, как они сообразили опустить в нее свое приглашение. Ручка двери медленно начала поворачиваться, и низкий женский голос произнес:
– Добро пожаловать в Йоки, то есть в Подпущинский университет, на День открытых дверей. Приглашение на одно лицо. Вас двое. Пройти может кто-то один.
– Нас не двое! – моментально парировал Лекс. – Я один. А это моя любимая кукла. На День открытых дверей можно пройти с куклой?
Голос, кажется, задумался. Затем ответил:
– Можно.
И добавил:
– В конце концов, у нас раз в столетие День открытых дверей…
Дверь открылась, и они прошли.
– Ну ты даешь! – прошептала Алинка-Малинка. – Я тебе не кукла, учти на будущее!
Вестибюль оказался вместителен и пуст. То есть тут не было ни единого мертвеца или человека. А так-то имелось много всего, например колонны, скамьи с высокими спинками, резные декоративные элементы в изобилии. Хотелось бы сказать, что это чем-то похоже на Оксфорд, но нет. Ни на Оксфордский университет, ни на, допустим, Венский или Сент-Эндрюс. Старина стариной, но тут царили иные цвета, иные запахи, иные декорации. Те же колонны, например, оказались выточены не из мрамора, а из синего авантюрина, причем там-сям из него прорастали веточки со стрельчатыми темно-зелеными листиками. Стены возле входа в деканат изобиловали вполне себе современными стендами, усеянными листками с различной информацией. Лекс успел прочесть названия некоторых факультетов: физический, метафизический, историко-трупный…
– Как тут красиво! – завороженно прошептала Алина.
Лекс зацепился взглядом за самое яркое объявление, написанное от руки красным маркером: «Студенческая столовая на третьем этаже „этажерки“ временно закрыта. Пользуйтесь кафе для преподавателей или столовыми других корпусов!»
– Лекс, а куда нам теперь?
– Не знаю, но давай попробуем выяснить в деканате…
Не успел он это произнести, как вдали послышались голоса, много голосов. А затем в вестибюль высыпала толпа мертвецов-абитуриентов во главе с высоким худощавым джентльменом, одетым в бежевый костюм с укороченными брюками выше щиколотки. Волосы его были седы и растрепаны, как у Эйнштейна, – впрочем, иного сходства с великим физиком не наблюдалось.