Keep Coming
Шрифт:
Собравшись, мужчина направился к станции, откуда шел транспортный поезд, прямой рейс к её больнице. Эбернети передвигался как-то по-особенному медленно, осторожно и не видя, куда, полностью погруженный в раздумья, смешно хмурясь. Очнулся на станции, откуда уже отъезжал небольшой вагончик, неспешно проходивший мимо платформы. Эбернети в последний момент сорвался с места, ворвался в вагон, чьи двери едва не зажали его ногу.
– К чёрту, - почему-то подумалось ему, и он снова начал думать о тех несносных днях с капитолийкой, не замечая
Если бы он мог, то написал целую книгу, или даже том, о поездах и перепалках с Эффи в этих же поездах. Нет. Она не была во всех его воспоминаниях, и точно не являлась частым гостем в его голове. Просто так вышло, что большую часть его сознательной жизни она была рядом.
– Я бы хотел тебя забыть, - думал мужчина, рассматривая проносящийся мимо пейзаж за большим окном вагона. – Но у меня никогда не получится.
С горем пополам, он добрался до больницы, и, по привычке, снова стоял у двери в её палату, не решаясь открыть её.
– Хеймитч? – послышался мягкий голос, и он нервно сглотнул, когда рой воспоминаний снова закружился в его голове. Её голос. Только она могла произносить его имя с ноткой восхищения и горстью отвращения. Он должна была это помнить.
«Хеймитч» кричали воспоминания, и каждый раз его имя звучало по-разному, только у Тринкет так получалось. Казалось, она успела вложить каждую эмоцию в это слово. Она не смогла бы этого забыть.
Эбернети вошел в палату. Девушка была в ужасном состоянии. Хоть больше и не рыдала, но глаза испуганно блуждали по пространству. Невыносимо было видеть в ее глазах это неподдельное недоумение. Нет. Она его не помнила.
– Эбернети, ты стал слишком стар, чтобы верить в сказки, - пронеслось в его голове.
Начиная с гнева, заканчивая неоправданным притяжением и даже любовью, Эффи каждый день наблюдала за Хеймитчем. А он, в свою очередь, всегда старался держаться рядом. Обычно, они молчали, изредка перекидываясь взглядами, думая о чем-то своём. Иногда она слабо улыбалась ему, но ничего не спрашивала, а он по-прежнему смешно хмурился, искренне надеясь, что когда-нибудь она все вспомнит и жизнь снова вернется в нормальное русло. Когда в палату заходили врачи, он требовал ответов, а она смотрела отсутствующем взглядом в окно, пропуская мимо ушей странные сложные термины.
– Амнезия - странная штука. Обычно, наши пациенты вспоминают, частично или наоборот, даже то, чего не помнили при прежней жизни. Но у вас особый случай. Память начисто вытерта из мозга. Вы и не вспомните тех ужасов.
– Я хочу, - задумчиво произнесла Эффи.
– Что, милая?
– переспросил удивленно врач.
– Хочу всё вспомнить.
– Это могут быть слишком болезненные воспоминания, - мужчина беспомощно посмотрел на Эбернети, но тот лишь пожал плечами, пытаясь спрятать улыбку. – Нет, категорично. Я против.
– Но я должна вспомнить, - девушка капризно нахмурилась, и у Хеймитча противно кольнуло в груди. Его капризная капитолийка.
–
– Тогда ты поможешь мне, - это была одна из немногих фраз, сказанных ею после комы, адресованная непосредственно ему, и Эбернети, слегка удивленно кивнул в знак согласия, а Эффи с благодарностью улыбнулась все той же раздражающей его улыбкой.
– Это плохо кончится, - прошептал врач, удаляясь из комнаты, и он был, конечно же, прав.
В один из дней, когда Тринкет навещал Плутарх, врач, не удержавшись, выдал все планы Хеймитча и Эффи, сопровождая свой донос яркими сравнениями и метафорами того, что может произойти с психикой девушки. Он искренне надеялся на поддержку влиятельного человека, но Хэвенсби был другого мнения.
– Говорят, - после нескольких минут раздумий, наконец заговорил он, - сильные эмоции могут пробудить воспоминания. Да, думаю вам двоим необходимо попробовать этот метод.
– Спасибо, - прошептала Тринкет, умиротворенно улыбаясь.
В тот же день она покинула больницу.
***
– Сейчас город не в самом лучшем виде. До сих пор мы отстраиваем ту часть, где Сноу устроил свою последнюю игру, - Плутарх запнулся, внимательно всматриваясь в лицо девушки, но через пару секунд продолжил, мягко, снисходительно улыбаясь.
– К несчастью, для тебя, дом, в котором ты жила до революции, находился как раз в этой части города, а резиденции, как ты уже знаешь, тоже больше нет.
– Получается, мне некуда ехать?
– Ну почему, есть вариант, но тебе, - но обратился к Эбернети, делая акцент на последнем слове, и, выдержав драматичную паузу, продолжил, - может это не понравится.
Они доехали до бывшего тренировочного центра и поднялись в апартаменты, когда-то принадлежавшие Трибутам Двенадцатого Дистрикта. Это был умный ход, и хоть Хеймитчу эта затея совершенно не нравилась, он понимал, что Хэвенсби был прав. Где как не здесь можно было разузнать о Играх, да и вообще о всём, что случалось с девушкой до потери памяти, вспомнить все взлеты и падения, все потрясающие сознание моменты. Именно в этом месте наверняка был хотя бы одно из самых сильных впечатлений за все время работы, который смог бы заставить её вспомнить.
– Она должна была вспомнить уже на пороге, - думал Эбернети, - но нет. Она восхищается этим ужасным зданием. Капитолийка.
Проходя из комнаты в комнату, девушка, рассматривала причудливую мебель. Радости не было предела, ей определенно тут нравилось.
– Я вспомнила, что любила - прошептала она, - или заново влюбилась в это место?
Вопрос остался без ответа, только Эбернети скривился и что-то грубо ответил Плутарху.
– Сегодня сюда привезут твои вещи, думаю, это тоже может помочь, - подытожил распорядитель. – Да, и Хеймитч останется тут. Даже не спорь.