Кексики vs Любовь

Шэй Джина

Идеально!

Идеальный презент для мужика, который так мне нравится, что три раза в день хочется его прибить чем-нибудь тяжелым.

Но все же нравится!

И поэтому — торт отработанным движением задвигается в холодильник, а я — на крыльях веселой спешки лечу в ванную.

Свидание через два часа! А я еще вообще не готовая!

Спустя полчаса бесполезной войны со шкафом, я сдаюсь. Открываю WhatsApp, нахожу там контакт своей сестрицы. Пару минут

медитирую на аватарку, на которой она возмутительно самодовольно лыбится и всему миру делает козу.

Ну, то есть козу она делает фотографу, ясно понятно, и скорей всего — её ненаглядному Рашиду. Но выглядит все так, как будто сейчас она надо мной злорадствует.

“Ага, снова пришла ко мне за советом?”

Так, Юлечка, вдох-выдох, мысли из головы вон, и жми на волшебную кнопочку. И терпи, терпи эти несносные гудки, не смей давать заднюю и сбрасывать.

А может, все-таки…

— Аллеу!

У Маринки безмятежный, такой невинный голос — но я даже не сомневаюсь, что у неё сейчас на губах — самая удовлетворенная улыбка, на которую она вообще только способна.

— Доброе утречко, Мариш. Я не отвлекаю?

Сама поняла, что вышло заискивающе.

Слишком заискивающе для старшей сестры, которая столько времени вела себя с младшей как с непутевой, помешанной на тряпках дурочке.

— Ну вообще-то! — судя по голосу Маринки — она тоже все правильно расслышала. И только что преисполнилась чувства собственного достоинства в два раза сильнее, чем обычно. — Вообще-то отвлекаешь. Я тут вообще-то чай пью!

— О-о-о! — тяну трагично. — Да, ты права. Это очень важное, требующее сосредоточения мероприятие. Не буду отвлекать.

— Стой-стой-стой, — Маринка спохватывается, осознав, что еще чуть-чуть — и мое предложение капитуляции аннулируется в связи с непониманием сторон, — а что ты хотела? Что-то случилось?

— Ну, что со мной случилось после твоего гребаного красного платья на встрече выпускников, ты в курсе вообще-то, — мрачно бурчу я, — и в виду того, что это ты причастна к этому удручающему событию, я требую своей законной поддержки.

— На основании? — хихикает паршивка, явно слегка позабывшая, что старшая в нашем тандеме все-таки я. И что от меня и отхватить можно. Было когда-то… Эх! И где те счастливые времена, а?

— На основании любящей и, я надеюсь, все еще любимой, сестры, — надбавляю подозрительности в голосе, — или что? Все-таки уже не любимой? Ты все-таки решила меня променять на эту твою бьюти-блогершу? Как там её? Настя Метелкина?

— Метельская! — поправляет Маринка, и в её голосе даже по телефону слышны ехидные чертики. — А что такого? Она не так уж и плоха.

— Твои любимые фисташковые эклеры она готовить не умеет, — замечаю как будто мимоходом, возводя глаза к потолку.

Да-да, у меня тоже есть свои козыри!

С той стороны трубки пару секунд царит задумчивое молчание.

С одной стороны — эта фифа вечно на диете.

С

другой стороны — я балую её теми-самыми эклерами раз в год, на день рождения. И она точно знает, от чего может отказаться.

Поправочка: от чего она еще ни разу в жизни не отказалась, с того самого момента, как я освоила этот рецепт.

— Что за мероприятие? — наконец решается Маринка. — Куда Тимурчик тащит тебя на этот раз? Если опять в океанариум — мать, тут моя магия бессильна.

— Не мать я тебе, бесстыжая, — возмущаюсь я в лучших чувствах, — и нефиг меня так старить. А то не дождешься ты от меня ни спасибо, ни пожалуйста.

— Можно подумать, я так его от тебя дождусь, — ворчит Маринка, но я бросаю взгляд на часы над кроватью и понимаю, что времени осталось катастрофически мало. С учетом того, что я до сих пор не научилась нормально стрелки подводить — я уже, можно сказать, опаздываю.

— Дресс-код — ресторан. Крутой, как… бицепс Бурцева.

— Обед или ужин?

— Обед.

— Ага, понятно, значит, задача — не показаться вырядившейся клушей…

— Надо, чтоб казалось, что я даже не готовилась.

Как только это озвучила — вспомнила про проклятые стрелки, поняла, что план на самом деле обречен на поражение. Я же обычно не крашусь! И Бурцев это уже видел даже. Правда, есть еще надежда, что он просто почти слепой. Ведь он это видел, видел и меня без утягивающего белья в ванной, и… Отказался почему-то после этого к себе домой валить.

— Ну смотри, у тебя есть то миленькое белое платье в розовый цветочек.

— Нет, — сразу отметаю я, — оно же прямо вслух орет — я ужасно хочу, чтобы ты заметил во мне нежную розу.

— А ты как будто против, чтобы Тим её-таки заметил, — хихикает Маринка.

— Я… Не то чтобы против… Но и не за! Точнее — не настолько “за”, чтобы одеваться как нежная барышня.

— Ну и дурочка, — безмятежно фыркает сестрица, — у того платья так плечи шикарно открытые. Добавила бы себе секса, глядишь, Тим и салфетницу бы сожрал.

— Исключено. Это вряд ли пойдет на пользу бывшему язвеннику, — категорично стою на своем я. Удерживаю на языке мысль, что вообще-то из-за пресловутых спущенных рукавов на плечах я и не хочу это платье надевать. Не люблю открывать верхнюю зону своих рук. Столько там… Спорных участков!

— Дай угадаю, белый жакет и тот топ с блестками с позапрошлого Нового года тебе тоже предлагать не стоит? — траурно уточняет Маринка. Я прям слышу у неё отчетливый подтон “угораздило же меня ввязаться в такой утомительный проект, как привередливая Юлечка”.

— Нет, конечно! Ты что, с ума сошла? Я же говорю, должно быть красиво, но выглядеть так, будто я не готовилась, — на секунду задумываюсь и поправляюсь, — ладно. Пусть будет не “красиво”. Хотя бы “симпатично”. Это можно?

— Можно, — мрачно вздыхает Маринка, — но я почти уверена, что ты так замуж никогда не выйдешь.