Кельтский круг
Шрифт:
Когда она вернулась в спальню, комиссар спал. Она взглянула на часы — только час дня, до трех еще оставалось время. Она поставила будильник на начало третьего, легла рядом с Тойером, завернулась в одеяло и закрыла глаза.
Обоим приснились медведи.
9
Иоганнесу Тойеру удалось задвинуть подальше свои смятенные чувства. Несмотря на краткий сон, он отдохнул и впервые выглядел, пожалуй, более свежим, чем его молодые сотрудники. Лейдиг, поспавший в кабинете и давно уже взявшийся за работу, показал на большой карте округа
— Коллеги прочесывают там все садовые участки, но это не так просто. Часто приходится сначала выяснять, к какому городу они относятся. Домишки порой застрахованы не хуже, чем банки, а мы не можем объяснять людям все подробности операции.
Тойер кивнул.
— Между прочим, следует предостеречь владельцев участков. Сейчас многие пользуются прекрасной погодой и уходят куда-нибудь на природу, а ему, Плазме, терять нечего.
— Наши люди уже расклеивают плакаты. Помогает…
— Пора разобраться в истории с ключом, — размышлял вслух Тойер. — Как тот ключ оказался на горе Хейлигенберг?
— Я тоже себя спрашиваю… — Штерн нервно поигрывал карандашами. — Наш друг Зельтманн, вероятно, снова станет нас уверять, что это не имеет значения, но все же любопытно…
— В лесу тоже ведутся поиски? — спросил гаупткомиссар. Лейдиг заглянул в свои материалы:
— Полиция проехала по дорожкам, но масштабной операции там не проводится. Людей-то не так много.
— Хорошо, — сказал Тойер, — точней, плохо; когда они прочешут сады, пускай направляются в лес. Что там с Шерхардом?
Лейдиг взял другой листок:
— В Германии нет ни одного человека, чья фамилия писалась бы так. Сейчас проверяют Швейцарию и Австрию.
— Как там с ГДР? — спросил Хафнер, но тут же еле слышно добавил «сорри». Тойер не очень понял, шутил или нет отравленный алкоголем комиссар.
— Итак, подытожим, чем мы располагаем по Плазме. Только не надо говорить, что его знают все, но никто не знает его имени.
Штерн со смехом покачал головой и гордо продемонстрировал компьютерную распечатку:
— Его несколько раз забирали в полицию — за нарушение тишины, за нарушение неприкосновенности жилища, иногда он залезал в чужие сады. Но до приговора ни разу не доходило. Его зовут Вольдемар фон Гросройте, аристократ. Какое-то время он находился в психиатрической клинике в Вислохе, потом был выписан, вероятно, так и не вылечившись.
Тойер довольно кивнул.
— Это уже кое-что, — одобрил он. — Пожалуй, я прежде всего съезжу туда, чтобы узнать о нем побольше. Имя мне тоже кое-что говорит… Когда-то в университетской клинике была такая важная птица — профессор фон Гросройте, но в начале семидесятых он куда-то исчез… Все его просто обожали… Ну что ж, скоро мы узнаем подробности.
— Между прочим, про убийство Танненбаха сообщают по радио во всех новостях, начиная с десятичасовых, — сказал Хафнер. Он хотя и совсем не спал, но все же, казалось, оставался вменяемым (не считая загадочной реплики про ГДР). — Скоро наверняка начнутся звонки.
— Ну, тогда заберем «горячую линию» себе, — буркнул Тойер и со странной гордостью добавил: — Все-таки это наше дело.
Прошло
Теперь они сидели в кабинете уже впятером и ждали. Как и было условлено, ровно в шестнадцать часов пятнадцать минут в дверь вошла Кирстен Людевиг. Тойер терялся в догадках, что такого особенного она могла им сообщить, но гордый вид фрау Людевиг заставил его присмотреться к ней пристальней. Люди, собиравшиеся сделать признание, обычно так не держались. Это была платиновая блондинка лет сорока, нордического типа, стройная, рослая и холеная, с безупречными волнистыми локонами, аристократического вида, но одетая довольно скромно. У нее был заостренный нос, губы чуть-чуть увеличены помадой холодного оттенка. Без модных косметических ухищрений она, пожалуй, выглядела бы не так эффектно, но сейчас казалась весьма привлекательной. Зельтманн тоже был заметно впечатлен.
Хотя в суровом мире криминальной полиции это и не принято, все полицейские по очереди представились. Людевиг благосклонно кивала.
— Свое имя я уже сообщила, когда позвонила сюда, — сказала она затем. — Я пришла к вам, поскольку я — и, вероятно, только я одна — могу дать подсказку по обоим убийствам. Оба погибших были моими любовниками. Полагаю, что они ничего не знали друг о друге. Есть еще третий человек, с которым я состою в сексуальной связи. Его зовут Вольфганг Брехт, и живет он по адресу Плек, 56. Не нужно так на меня смотреть, господин комиссар!
Тойер пропустил упрек мимо ушей: с одной стороны, на него вдруг вновь навалилась огромная усталость, а с другой — даже в эпоху номеров 0190 [17] и в этот непостижимый день, когда он сам так пал, его все-таки удивляло, если секс служил простым развлечением.
— Фрау Людевиг, к сожалению, мне придется вас кое о чем спросить, пусть даже это будет вам неприятно. Заявить о чем-то подобном вполне может и человек, который по какой-то причине хочет ввести следствие в заблуждение. И разумеется, теоретически вы попадаете у нас под подозрение, так что нам нужно как можно скорее прояснить ситуацию.
17
Номера с цифрами 0190 в Германии упразднены в конце 2005 г. Это были так называемые «номера с высокой прибавочной стоимостью», в том числе и секс по телефону.
— Я ожидала чего-то подобного. Вот мое удостоверение личности и листок, на котором я описала интимную анатомию жертв. Этого, конечно, не смог бы сделать тот, кто хочет просто набить себе цену. Кроме того, в момент совершения обоих преступлений я вела деловые переговоры, их я тоже зафиксировала, записав телефонные номера клиентов. — Она положила на стол сложенный лист бумаги. Тойер вполголоса попросил Хафнера, чтобы он передал его судебным медикам — для сверки описаний — и чтобы сразу проверил алиби. Хафнер кивнул, поднялся с места, но не ушел.