Кембрийский период (Часть 1 — полностью, часть 2 — главы 1–5)
Шрифт:
— Не понимаю! Эти скоблёнки — протоколы процесса Немайн! Совсем не затёрто: "- Передайте пирожок с курятиной…" Вот что у вас в Камбрии хорошего, так это кухня…
— Точно, поесть мы любим, — согласился один из видоков, — Но тебе повезло с поварихой. Даже Гвен так не умеет, а Альме всего двенадцать — а вот умеет же! Некоторые, по слухам, нарочно болеют — чтобы кусок пирога у врача в доме перехватить. Вдруг повезёт и стряпала Альма?
Викарий не слушал. Он вытаращил глаза и продолжил изучать тонкую кожу, как будто от тщательного разглядывания полузатёртые
— Но как?! Их же положено хранить пять лет! — стонал он.
— Они твои! Так ты и объясняй, как.
— Я в королевском архиве спросил скоблёнок! И сунул во вьюк, не глядя…
— Сэр Эдгар, от имени короля говоришь ты, — встряла Анна, — Как это понимать?
— Я вообще ничего не понимаю в крючкотворных делах. Но если грамота бесполезно валяется, её следует выскоблить и пустить в дело. Таково моё мнение, которое и филид, хранитель архива разделяет.
Грек схватился за голову.
— А для чего же мы их писали?
— Так положено на вашем греческом судилище. Грамоты как-то обеспечивают справедливость. Я не думал над этим, отец Адриан. И не собираюсь. Не моё дело.
— Но чтобы они обеспечивали справедливость, их нужно хранить!
— Не понимаю. Если дело решено справедливо, какие ещё записи? Ну, может, само решение… Чтоб не забыть.
И тут раздался дуэт:
— Пресвятая Богородица!
— Ну сколько можно!
Слова на разных языках. Но тон одинаков. Анна с викарием переглянулись. Грек увидел безнадёжную усталость в глазах лекарки, и, будучи истинным представителем бюрократической цивилизации, понял: ученица августы — своя. Ещё не гречанка-ромейка. Но уже не варварка.
Анна, в отличие от грека, к непониманию роли времени за долгую ведьминскую практику привыкла. Объясняй, не объясняй, что снадобье нужно пить в день по ложке, пациенты всё норовят выжрать пузырёк с зельем в один глоток. Потом обвиняют — сглазила злая ведьма! Или жалуются, мол, не помогло. Что толку, если справедливости нужно устояться, прорасти в мире. Иначе её унесёт ветром, как носит любые слова, не закреплённые иначе, чем в памяти. Недаром даже большие нелюбители бумаги, друиды, главное высекали на дереве. Не потому же, что боялись забыть. Но придавали знанию твёрдую вещную основу. Вот и Немайн — Библию знает наизусть, но таскает с собой книгу. Правильно делает. Прочитать и сказать — вещи разные, и присягу на памяти не принесёшь…
— Поскольку соблюдение греческого закона будет без правильной бумаги невозможно, предлагаю: судить разбойников без красивостей. По обычаю.
Викарий остолбенел. Ученица августы — и ляпнуть такое? Хотя… Лучше не марать правильную процедуру.
Сэр Эдгар не принять предложения не мог. Хотя опять испытал приступ раздражения. Как рану посолили. Получалось — либо он ведёт процесс, как хочет сам — но по предложению Анны, либо — под руководством грека занимается воспроизведением византийского. Не понимая, что и как.
— Предложение принято, — объявил сэр Эдгар, — а потому, по обычаю, прежде чем повесить
Ткнул пальцем в ирландца, который вроде командовать пытался перед сдачей…
— Ты главный?
— Теперь как бы я…
— Говорить за всех можешь?
— Если не будут против…
Против не были. Видимо, действительно командир. Или самый уважаемый воин. Из тех, кто выжил.
— Кто таков? Откуда? Что из Ирландии — ясно, мы слышали, на каком языке вы кричите от ужаса. Но какое королевство должно наказать за вашу дерзость? Или вы ничейные тати?
— Я воин из пятины Мунстера, как и все мы. Ни одному королю зелёного Эрина ни я, ни мои товарищи отродясь не служили. А зовут меня…
— Ллиувеллин. Как дедушку? Нет, Дэффид может не так понять, ты всё-таки приёмыш. А жаль… Красивое имя… — тонкий голосок сиды, негромкий совсем, легко пробился сквозь шумливость зевак и речь ирландца.
Все посмотрели на сиду. Перевязь так и висела пустой. Ребёнка баюкала на руках. Сытого, тихого. Сэр Эдгар стиснул зубы.
— Продолжай, — бросил ирландцу.
— А что продолжать? И так ясно. Только — тебе бы мы не сдались, так и знай. Немайн ирландка, с ней шанс был… Но ей, видишь, только младенчик понравился. А зря. Хорошие наёмники нужны всем. Даже сидам.
— Такие, как ты? — валлийский рыцарь не пытался скрыть насмешку.
— А чем мы плохи для Немайн, если Гвину сошли!
— Какому Гвину? — уточнил сэр Эдгар.
— Вашему. Гвину ап Ллуду. Он нас нанял в войско. Обещал — отправить на войну. Обещал — сделать фэйри. Мы — его люди. И для его людей мы вели себя очень мирно… И даже для простых ирландских наёмников… Фениев видали? А мы тихие.
— А уши зачем восковые? И где золото, которое вы получили в оплату службы?
— Он нам не деньгами платил. Он обещал сделать нас фэйри… Тех, кто выживет. А если вы нас повесите, Гвин отомстит. Обязательно отомстит, иначе никто больше не пойдёт к нему в наёмники.
— Дураки, жадные до обещаний, всегда найдутся, — заметил сэр Эдгар, — но у короля фейри репутация рыцаря. Пусть и выбравшего сторону зла. Он не откажется от своих слов. А вот ты — так и не назвавший своего имени — лжёшь. Тут ведь до главной крепости Гвина, до Кричащего холма, один переход. Поехать и спросить…
— Не назвать ли тебя Константином? — Немайн, казалось, ничего вокруг не видела. Анна вспомнила — зрение у сиды узкое. Точно, росомаха. У воронов обзор шире, — Да нет, нельзя, очень уж греческое…
Викарий, который валлийского пока не понимал, оглянулся на царское имя.
— Имя выбирает. Это тоже не понравилось, — коротко объяснил воин из клана Вилис-Тармонов, а заодно ремесленник из Кер-Мирддина, что знал местную латынь.
Чему тут нравится… Но Константинов в семье много — традиционное имя. Должна была припомнить. Взвесить. И отбросить… Тут ему и про Гвина с фэйри перевели. Ирландский горожанин тоже знал. Торг есть торг, без языков никуда.