Кендермор
Шрифт:
Пожалуй, можно было бы сжать его посильнее. Но как? С такой раной на боку велика вероятность сломать Дензилу ребра прежде, чем остановится кровь.
Взгляд его упал на бечевки, используемые аптекарем для связывания в пучки благоухающих эвкалиптовых листьев, которые добавлял в свой чудо-эликсир Финес. Не оставляя эту мысль, он порылся в выдвижных комодных ящиках; в одном из них обнаружилась иголка, которой он изредка штопал прохудившиеся башмаки. Скоренько вытерев ее о рукав, он продел в ушко нитку и отложил в сторону. Добавив в тазик с водой еще несколько эвкалиптовых листьев, он аккуратно промыл настоем рану. Мужчина уже потерял сознание, а потому ему было все равно.
Стянув вместе края раны, Финес принялся сшивать лоскуты кожи, то и дело поглядывая на образец стежков — декоративную вышивку крестиком на ковровой дорожке. Приходилось сосредотачиваться исключительно на аккуратности работы, иначе, осознай он, чем сейчас занимается, он непременно вогнал бы иголку себе в палец. По ходу дела Финес вытирал заливающий глаза пот.
Дензил зашевелился и тихо застонал под иглой. Финес поспешно наложил два последних шва, и тут пациент открыл глаза. Закрепив конец нити узелком, Финес в волнении ступил назад, ожидая, что мужчина заревет от боли.
В глазах Дензила быстро засветилось понимание. Прошло время, и с его лица мало-помалу сошла мертвенная бледность. Лишь едва содрогнувшись, он взглянул на конопляную бечевку, стягивающую его бок.
— Достаточно неплохая работенка для шарлатана. Аккуратные, тонкие швы…
Выражение его лица значительно смягчилось и стало даже миролюбивым, когда он продекламировал: — "И тлену нет здесь места — стройные деревья зеленью одеты…" Квивален Сот, Песня Птиц Вайретского Леса.
Либо мужчина бредил, либо, что казалось куда удивительнее, почти не чувствовал боли. Голос его звучал уверенно, точно так же двигались и руки.
— Несомненно, тебе знакомо это произведение, — продолжал человек в кресле. — Его написал величайший поэт всех времен и народов.
— Конечно, — безучастно поддакнул Финес. Этот мужчина был каким-то странным, от одного его вида бросало в дрожь, и Финесу хотелось как можно быстрее выпроводить незваного посетителя вон. — Кажется, тебе уже намного лучше. Понимаешь, я собираюсь уезжать из города, и если ты не возражаешь…
— Я отдохну здесь еще несколько минут, — сказал мужчина. — После такой большой кровопотери я чувствую себя выжатым лимоном.
Он крепко сжал кулачищи, так что под запятнанной засохшей кровью рубашкой заиграли мускулы.
— Как хочешь, — быстро ответил Финес; с большим усилием он подавил в себе порыв откланяться странному незнакомцу, когда покидал комнату. Можно просто подождать прихода Транспрингера в приемной; к тому времени этот Дензил, возможно, будет в состоянии уйти.
Хотелось бы знать, что за дела привели человека подобного сорта — а Дензил, несомненно, был закоренелым рубакой — в Кендермор? Возможно, он обычный наемник, которому случилось проходить мимо. Выглянув в крохотное оконце, Финес решил, что Транспрингер уже опоздал. Хотя ничего другого от кендера ждать не приходилось, Финесу все же хотелось, чтобы его сопровождающий поторопился. След дочери мэра, Дамарис, ни в коем случае не должен остыть. Но сильнее всего он желал скорейшего прихода кендера потому, что не хотел долго оставаться наедине с Дензилом.
Прошло совсем немного времени, которое Финес потратил на выпроваживание особенно любопытных пациентов, прежде чем появился Транспрингер Лохмоног. Кендер ввалился в дверь магазинчика, грациозно крутанувшись на пороге, так что его новая малиновая накидка очертила в воздухе цветной круг.
— Тебе не кажется, что для путешествия в местность, которая зовется Руинами, эта твоя одежда малость не годится? — спросил Финес.
— И тебе приветик. Я всегда начинаю новое приключение со смены гардероба, — объяснил Транспрингер. — В действительности обычай переодеваться перед боевыми действиями появился впервые в Тарсалонии — было такое место, очень напоминало здешнее — давным-давно…
— Это не приключение, — решительно оборвал его Финес. — Мы всего лишь отправляемся на поиски Дамарис Метвингер, чтобы вернуть ее обратно, и тогда наемный охотник, посланный за твоим племянником Тассельхоффом, не получит депеши, что его не нужно доставлять в Кендермор из какого-то местечка под названием Утеха, а вместе с ним и вторую половинку моей карты, — на одном дыхании закончил он.
— Правильно. Приключение, — глаза Транспрингера мельком пронеслись по комнате. — Тебе нравится работа доктора?
Только теперь Финес заметил, что извозчик утащил с собой все, что оставалось на полках в комнате ожидания.
— Нравилось…
Вдруг он вспомнил о Дензиле.
— Я уже готов идти, — сказал он, вступая в полумрак комнаты для обследований.
— Вот только отпущу последнего пациента, а потом соберу вещи.
Он ступил вглубь комнаты и вгляделся в кресло.
Дензил исчез.
Но куда он мог деться? Финес растерялся. Здесь не было черного хода, только крохотное окошко в стене, подобное тому, что он видел в лавке у торговки свечами. Он услышал бы любой шум, доносящийся из этой комнаты, а прохудившиеся доски на полу мгновенно выдали бы шаги. Дензил должен был выскользнуть через окно, в конце концов решил мужчина, однако ему и в голову не приходило, каким образом он это сделал. Стальные монетки так и лежали на том месте, где их оставил Финес — рядом с дорожной сумкой. Исчезновение мужчины было таким же странным, как и его появление. Нервно передернув плечами, Финес ссыпал монетки в карман и взялся за кожаные лямки рюкзачка. Но тут же нахмурился, увидев, что половинка карты небрежно высовывается из сумки. "Растяпа, я должно быть зацепил ее, когда доставал для Дензила флягу", — заключил он, перекладывая карту за пазуху — для пущей надежности.
Закрыв в комнате для обследований ставни, он выпроводил Транспрингера за входную дверь, уверившись, что табличка "Закрыто" обращена надписью наружу, и лишь потом в сопровождении пожилого кендера направился к северо-восточной окраине Кендермора, на поиски Дамарис Метвингер.
Прошло пять томительных минут, и из дверного проема вслед за кендером и человеком, которые ускакали на двух пони, выскользнула темная фигура. Прижимая руку к боку, чтобы утихомирить боль в ране, оставшейся на память после недавней победы на дуэли, мужчина избрал другое направление. Профессиональный наемник, он только что натолкнулся на очередную, а возможно, и последнюю работенку, если, конечно, указанные на половинке карты трофеи действительно существуют. На этот раз придется поработать на себя. Он вывел из ближайшего проулка коня — темного, норовистого боевого скакуна — и отправился за провизией на месяц: ему представлялось, этого времени должно хватить с головой, чтобы отыскать деревушку Утеху и кендера по имени Тассельхофф.
ГЛАВА 11
— Раз, два, три, взяли!
Раз, два, три, взяли!
Тас, Вудроу и семеро овражных гномов тянули что есть силы, но намокшая повозка напрочь отказывалась двигаться с места. Им удалось вытащить ее из воды почти на половину. Однако теперь она окончательно увязла в грязи.
Стоящий по пояс в воде Вудроу разжал вцепившиеся в веревку руки и потянулся в полный рост. Движение это только усилило пульсирующую боль в пояснице.
— Прошу прощения, госпожа Хорнслагер, но мне слабо верится в то, что мы в состоянии это сделать. За последние двести рывков повозка не сдвинулась ни на дюйм.