Кенелм Чиллингли, его приключения и взгляды на жизнь
Шрифт:
Впрочем, Бульвер не считал писательство единственным делом своей жизни. Он мечтал еще и о политической деятельности. Скоро для этого представился удобный случай. Когда в 1830 году его брат Генри выставил свою кандидатуру от либеральной партии на дополнительных парламентских выборах, он принялся умолять его, чтобы тот уступил ему право баллотироваться в парламент. Он ведь знал, что Генри совсем не влечет политическая карьера. Но отдать место брату Генри не собирался. Он предпочел снять свою кандидатуру за взятку, полученную от консерваторов. Произошел скандал. Лорд Гленгол выступил со статьей, в которой писал, что подобного цинизма Англия еще не знала за всю далеко не безупречную историю парламентских выборов: теперь продавались уже не голоса, а сам кандидат.
Эдвард рьяно кинулся на защиту брата и даже заставил Гленгола извиниться. Неизвестно, что сыграло здесь большую роль — полемический дар младшего Бульвера или его слава первоклассного боксера и фехтовальщика, но так или иначе репутация Генри была восстановлена. Да и сам Эдвард приобрел некоторый политический вес — он ведь защищал не только честь семьи, но и честь партии, скромпрометированной продажностью своего кандидата. К тому же успех «Пелэма» сделал Бульвера популярной фигурой. Он показал себя в нем не только хорошим писателем, но и человеком либеральных воззрений, что в период подготовки избирательной реформы играло немалую роль. Правда, то был либерализм человека, помнящего о своей принадлежности к светскому обществу и этого не скрывающего. Но большого радикализма от Бульвера не приходилось ждать. Он отнюдь не спорит с одним из своих героев, который утверждает, что "доктрины, истинность коих неизменна, но претворять которые в действие немыслимо из-за предрассудков данной эпохи, — приходится смягчать, приспособлять к реальным условиям, нередко отказываться от них и даже жертвовать слабой надеждой на великие блага ради уверенности получить гораздо меньшее благо". Но вопрос об избирательной реформе перекрывал в этот период все остальные, а здесь Бульвер был достаточно последователен. В старой избирательной системе он видел одну из "деспотических привилегий аристократии". Поэтому, выставив свою кандидатуру от либеральной партии на выборах 1831 года, он без труда вошел в палату общин. В тот же год он приобрел широкую политическую известность. Когда в 1831 году король распустил готовивший реформу либеральный парламент, Бульвер выступил с памфлетом — "Письмо бывшему министру относительно настоящего кризиса", где объявлял действия Вильгельма IV неконституционными. Этот памфлет за короткий срок вышел двадцатью одним изданием и повлиял на исход борьбы за реформу. Бульвер стал членом нового парламента, избранного согласно биллю о реформе.
Парламентская деятельность Бульвера в немалой степени касалась вопросов литературы и театра. Английские писатели и драматурги нашли в лице Бульвера очень последовательного и настойчивого защитника. Он всю жизнь боролся за приемлемое для писателей авторское право, за снятие налогов с литературы и периодической печати. Когда встал вопрос об организации в Англии литературного фонда, он немедленно внес на это значительную сумму денег, безвозмездно уступил часть своей земли на постройку трех домов для престарелых литераторов и сам финансировал строительство. Большую часть организационной работы он проделал совместно с Диккенсом. На создание фонда пошли и все доходы от поставленной любительской труппой Диккенса пьесы Бульвер-Литтона "Мы не так плохи, как кажемся". Этот спектакль, в котором Диккенс сыграл шесть ролей, пользовался огромным успехом. С тех пор Диккенс очень подружился с Бульвером. Одному из своих сыновей, родившемуся в 1852 году, он дал имя Эдвард Бульвер-Литтон.
В 1841 году Бульвер отказался от места в парламенте, чтобы, как он говорил, целиком отдаться литературе. Одиннадцать лет спустя, в 1852 году, он, однако, под влиянием лидера консервативной партии Дизраэли снова вошел в палату общин, на сей раз от консерваторов. В этом не было такой разительной перемены позиций, как может показаться с первого взгляда. Еще будучи либералом, он выступал против отмены так называемых "хлебных законов", которые в интересах земельных собственников помогали поддерживать высокие цены на хлеб. Свою борьбу за избирательную реформу 1832 года он отнюдь не считал "ошибкой молодости". Но он дважды выступал с парламентскими речами против предлагавшихся новым поколением либералов избирательных реформ, заявляя, что рабочее правительство в парламенте подорвет существующие государственные институты. Парижская коммуна вызвала дальнейший сдвиг Бульвера вправо. Теперь он был убежден, что лишь власть аристократии (правда, толковавшаяся им довольно широко) обеспечит расцвет страны, свободу и благосостояние народа. В романе «Парижане», за который он принялся незадолго до смерти (опубликован в незаконченном виде в 1873 году), он хотел на примере соседней страны преподать урок собственной и призывал английскую буржуазию вернуть значительную часть власти тому классу, который обладает наследственной привычкой к управлению, достаточными духовными ценностями и воспитанием, чтобы вызвать в народе уважение и тем самым обеспечить — в интересах той же буржуазии — должный порядок в стране.
Все это время Бульвер поднимался с одной ступеньки общественной лестницы на другую. В 1838 году ему было даровано звание баронета. Получив в 1844 году после смерти матери дедовское поместье и капитал, он присоединил к своему имени другую аристократическую фамилию — Литтон. В 1858 году он стал министром колоний в консервативном кабинете лорда Дерби. В период его годичного пребывания на этом посту были основаны две новые английские колонии — Квинсленд и Британская Колумбия, где один из городов был назван его именем. В 1866-м он был пожалован титулом барона Литтона Небуортского и в тот же год, войдя в верхнюю палату парламента, получил право именоваться лордом Литтоном. С этого времени он отошел от активного участия в политике.
И все же эти годы жизни Бульвер-Литтона никак не назовешь безоблачными. Его брак с Розиной Уиллер оказался несчастным. У них было двое детей — дочь Эмили, умершая в двадцатилетнем возрасте, и сын Эдвард Роберт, впоследствии ставший вице-королем Индии; но и дети не скрепили их брак. У Розины были собственные литературные амбиции, и ее никак не радовали успехи начинающего литератора и политика, напротив — раздражала его вечная занятость. К тому же она ненавидела его мать. Она и о своих родителях говорила без особого почтения, а уж свекровь обливала грязью во всех салонах, а когда удавалось ив печати. Между супругами происходили вечные скандалы, несколько раз дело шло к разрыву. В 1833 году, когда здоровье Бульвера было совершенно расшатано многолетними перегрузками, они отправились в Италию отдохнуть как бы во второй медовый месяц. Но Бульвер и там кинулся работать — он собирал материал для задуманных романов. Италия привела его в восхищение, и ему захотелось побольше написать о ней. Розине же все в этой стране не нравилось. Она порадовалась этому путешествию лишь однажды — когда за ней стаи ухаживать — и небезуспешно — князь Неаполитанский. Но этот роман оказался слишком уж кратковременным. Бульвер обвинил ее в измене, увез в Англию, и они на время расстались. Потом они еще несколько раз сходились и расходились и окончательно развелись в 1836 году, что, впрочем, не прекратило их взаимной вражды. Розина пережила своего бывшего супруга на девять лет и до конца своих дней не переставала чернить его.
Самый драматический момент в отношениях Эдварда и Розины наступил двадцать два года спустя после их развода. Роберт Бульвер целиком стал на сторону отца, жил в его доме и семнадцать лет не переписывался и не виделся с матерью. Они встретились случайно на избирательном собрании, куда леди Бульвер явилась отнюдь не для того, чтобы доставить удовольствие своему бывшему мужу. Вела она себя так, что Роберт вызвал врача с целью обследовать ее психическое состояние. Вскоре она была схвачена в Лондоне в доме своей двоюродной сестры и увезена в частную психиатрическую клинику. Все это, конечно, не могло произойти без участия Бульвер-Литтона, и это было с его стороны большой неосторожностью. Друзья леди Бульвер добились ее освобождения, ему же пришлось уйти с поста министра… Пожалуй, это оказалось единственной неудачей в его политической карьере, в целом развивавшейся успешно. Когда его самолюбие было до конца удовлетворено, он полностью отдался тому, что считал главным делом своей жизни, — литературе.
Бульвер пережил и всех своих литературных соперников и всех своих критиков ранних лет. Он обрел известность далеко за пределами Англии. Первое собрание его романов вышло уже в 1840 году, а в 1854 году закончилось начатое двумя годами раньше пятитомное издание "Поэтических и драматических произведений". Всего за время жизни Бульвера вышло сто десять томов его произведений. Они переиздавались в Англии и переводились на иностранные языки — французский, испанский, немецкий, русский. Он имел почет, положение, большой достаток. То была ничем почти не омраченная старость. Эдвард Джордж Бульвер-Литтон, лорд Литтон, барон Литтон Небуортский умер 18 января 1873 года.
Бульвер-Литтон работал сразу в трех областях литературы — в поэзии, драматургии и в повествовательном жанре, и его вклад в эти достаточно непохожие жанры, естественно, не мог быть равноценен. Он написал несколько поэм и большое число стихов, но в истории английской поэзии его имя упоминается редко. Иным оказалось его положение в качестве драматурга. Без него нельзя составить себе представление об английской драматургии XIX века. Не стоит, конечно, сравнивать Бульвера с корифеями английской драмы других веков, но для своего времени он был единственным талантливым и близким к большой литературе писателем, чьи драмы регулярно ставились на профессиональной сцене и имели длительный успех. В области романа его место несколько скромнее, но и здесь оно, как говорилось, достаточно велико.
Неуспех первого романа не слишком огорчил автора: Бульвер и сам был невысокого мнения о своем «Фолкленде» — подражании гетевскому «Вертеру», написанном отчасти как "роман в письмах". За второй свой роман он, думается, должен был волноваться больше. Он теперь жил литературным трудом, и от того, примут ли его роман критики и читатели, зависело многое. Да и сам роман потребовал от автора немалых душевных сил и стараний — он вложил в него все, что успел увидеть и о чем успел поразмыслить. Критика встретила роман достаточно холодно, чтоб не сказать неприязненно. Но «Пелэм» начал расходиться все более значительными тиражами, его стали читать, а потом переводить за границей, и положение Бульвера в прозе сразу упрочилось.