Кент

Синякова Елена

Я поспешно принялась вытирать ближайший из стаканов, явно делая в нем дырку от излишнего старания, когда девушка обернулась как раз на барную стойку, окинув меня убийственным взглядом и вытягиваясь на маньяке. Выпрямляя спину, она проговорила приглушенно и явно стараясь сохранить всю сладость в своем голосе, что уже не очень-то и получалось:

— Идем, милый! Отработаю свой прогул!..

Мужчина еще даже ничего ответить не успел, как она поднялась с его бедер, манерно одернув на себе задравшуюся юбку, и хватая его за

руку, чтобы поднять с насиженного места, увлекая за собой прочь из зала.

Не сказать, чтобы он особо сопротивлялся, просто шел как-то словно размышлял, а нужно ли ему это. Вразвалочку, так же вальяжно, как до этого полусидел на своем месте, всем своим видом показывая, что мир должен крутиться лишь вокруг его пупа и никак иначе.

Меня раздражал этот человек!

…но я не смогла остановить себя оттого, чтобы не поднять ресниц, когда они проходили мимо барной стойки, сворачивая куда-то налево.

Лишь на одном участке их дороги солнечный луч пробивался где-то сквозь тяжелые шторы и жалюзи. Лишь на долю этой секунды я смогла увидеть того, чьей голос уже знала…

Да, у мужчины были светлые волосы, цвета пшеницы, которые рассыпались и свисали прядками вперед на его лоб и голубые глаза….глаза, которые смотрели пронзительно и смешливо, словно в них горели сотни искорок, что переливались в этом одиноком луче солнца.

А еще у него было рельефное тело.

Такое бывает у мужчин, которые не занимаются излишне набором веса и отращиванием мышц в качалке, но зато находятся в такой прекрасной физической форме, что могут уложить одним ударом любого качка, кто не подозревает о том, какая сила заложена в нем.

Когда эта сладкая парочка скрылась за поворотом, я все всё еще не могла нормально дышать, очнувшись лишь тогда, когда услышала рядом с собой восторженный и томный выдох Себа:

— Бродяга!..

Я покосилась на мужчину, который так же смотрел на угол, за которым только что скрылась сладкая парочка, упираясь локтями в стойку и подпирая кулаком свой подбородок, глядя с таким обожанием, что становилось даже как-то не по себе.

— …прошу прощения? — пришлось кашлянуть, чтобы проговорить это, видя, как на губах Себа заиграла восторженная улыбка.

— Его называют Бродяга.

Я бы сказала, что странный выбор для прозвища танцора, вот только одернула себя, решив про себя только одно — чем меньше думать про него, тем лучше, ибо будет слишком много чести для того, кто вел себя так, что каждую минуту хотелось заехать по этому наглому лицу чем-нибудь потяжелее!

Вот только Себ этого совершенно не разделял, продолжая пялиться на стену, словно ждал, что сейчас этот самый Бродяга явится его восторженному взору, чтобы захватить с собой оставленный бокал со спиртным.

Ясно же было, зачем они удалились, и каким именно образом мадам собиралась отрабатывать свой прогул и неустойку за то, что просрочила исполнение основного обязательства.

Думаю, Бродяга будет явно не против этого.

….интересно, а он шевелится хотя бы время секса? Или сидит вот так же?

А еще говорят, что это женщины, как бревна!

Хуже, чем думать об этом и не в силах сосредоточится на чем-то другом, было лишь то, что Себ завел разговор про этого Бродягу, словно нам больше было не о чем разговаривать!

Боже! Через пять минут ахов и вздохов я была готова говорить уже даже о процессе размножения мух в неволе, только чтобы больше и слова не слышать о нем, будь он неладен!

— Себ! Еще одно чертово слово и я тебе впиндюрю этой штукой! — не удержавшись, взорвалась я, стукнув по барной стойке каким-то приспособлением, которое, наверное, использовали для приготовлений коктейлей, похожее на длинную странную ложку.

На секунду Себ замер с бокалом в руках, выпучив глаза и вдруг расхохотавшись:

— Впидюришь — это куда, и каким образом? А то может мне еще и понравится?

— Фу, Себ! Извращенец! — содрогнувшись, я откинула от себя эту самую странную ложку под хохот мужчины, и его задорный взгляд, когда он лишь покачал головой, пытаясь успокоиться:

— Лапушка, и я тебя люблю! Вот даже женился бы, если бы меня не манили яйца!

Я на секунду закрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями и сосредоточиться лишь на приятной, ненавязчивой мелодии, которая звучала в этом большом и теперь пустом зале, слыша при этом и то, что Себ, наконец, успокоился и даже подошел ближе, осторожно касаясь меня своей прохладной рукой.

— Прости, если обидел тебя, сладкая…

— Это ты меня прости, — выдохнула я тяжело, но облегченно, открывая глаза и чуть улыбаясь Себу, который в эту секунду явно чувствовал себя почему-то виноватым за то, что рассмеялся.

— Знаешь, ты забавная и искренняя девочка. И ты мне нравишься. Правда. Говори мне прямо, когда я веду себя неуважительно или дерзко, хорошо? Меньше всего я хочу обидеть тебя…

Оу!

Вот это было неожиданно!

Так неожиданно, что я застыла, не в силах придумать, что могу сказать в ответ на эту откровенность, лишь глупо закивав головой в ответ, и улыбнувшись, когда мужчина осторожно похлопал меня по плечу, словно не был уверен в том, было ли мне приятно его легкое и ненавязчивое прикосновение.

— Здорово! Я рад, что мы понимаем друг друга, лапушка….а вот тебе новое задание. Пока я проверю наличие всего необходимого в баре на предстоящую ночь, ты отнести в кабинет шефа вот это, ладно?

Достав из-под низа стойки изящный и легкий поднос, Себ ловко и со знанием дела, поставил на него целую бутылку какого-то спиртного, одну рюмку, нарезанный и красиво уложенный на кристально чистой тарелочке лайм и небольшое ведерко со льдом.

— Шеф начинает свой рабочий день с этой крошкой и ею же заканчивает под утро. Справишься?