Кент
Шрифт:
— Нет.
Да, на охрану в своей майке-борцовке и потертых джинсах он походил едва ли.
— В нашем баре есть еще нулевой этаж. Вход туда закрыт для всех, кроме людей, имеющих особое приглашение. Ты ведь не думаешь, что такое большое и не самое дешевое заведение способно процветать только на одной продаже выпивки и платном входе?..
На самом деле в данную минуту я вообще мало о чем могла думать, зато впитывала каждое слово Себа, словно губка спасительную влагу.
— И? Что на этом страшном нулевом этаже?
— Бои без правил. Любой
— Что это значит? — спросила я почему-то приглушенно, словно боясь, что нас могут услышать.
— Если бойца не может победить никто в течение шести месяцев, то он получает особый приз и может выбрать сам: будет ли он биться дальше или нет. Такое здесь было только один раз до Бродяги, много лет назад, когда я еще не работал.
— …боец значит, — снова пробормотала я, только теперь понимая, почему на его теле было столько синяков, ссадин, порезов и шрамов, — а вроде выглядит не слишком-то внушительным…
Себ рассмеялся снова, приглаживая мои волосы и забавно выгибая брови:
— От вас двоих искры летят, девочка! Сколько здесь работаю, еще не помню, чтобы Бродяга так хохотал, а кто-то посмел ему огрызаться и не западал с первого взгляда.
Я фыркнула, едва не закатив глаза:
— Я что похожа на извращенку? Не люблю маньяков, вроде этого вашего Бродяги!
Себ рассмеялся, глядя на меня смешливо и забавно выгибая брови, словно пытаясь мне сказать, что-то вроде: «Ну-ну! Конечно!»
— Себ…
— Что, лапушка?
— Спасибо тебе…
Я говорила это от самого сердца, чувствуя, что рядом с ним и после этих слез, мне на самом деле стало гораздо лучше.
Теперь я могла дышать, могла мыслить, могла жить дальше за своей стеной из дрожащей стали…запустив в свой маленький круг свою первую и пока единственную подружку.
— И тебе спасибо, девочка моя….а теперь идем, скоро начнется жара! До конца смены поработаешь со мной, будешь помогать, заодно посмотришь, что у нас творится. Потом поспишь пару часов здесь, и мы отвезем тебя с Люком домой, договорились?
— Да!
Когда мы наконец вышли из подсобки, охранник Большой Стэн окинул нас долгим встревоженным взглядом:
— Вы в порядке, девочки?
— В порядке мы, — кивнул Себ, отчего я хохотнула, следуя за ним снова за барную стойку и морально готовясь к тому, что скоро здесь начнется.
Готовилась я зря.
Мне это никак не помогло.
Потому что в таких местах я сама никогда не бывала. До этого дня.
И хвала небесам за это!
От нескольких сотен танцующих, поющих, орущих, пьющих и ржущих людей, через пару часов у меня просто рябило в глазах.
Или дело было в нескольких десятках лазеров всех цветов от неоново-зеленого, до ядовито-желтого,
Этот зал оказался двухъярусным.
И полуобнаженные девушки крутили всеми частями тела, выгибаясь под музыку, не только на круглых сценах, но и в каких-то клетках, подвешенных вверху.
А еще, конечно же, активно заработали те самые загадочные отсеки, которые закрывались тяжелыми шторами…но лучше было туда не смотреть.
Не потому, что там шныряли полуобнаженные девушки.
Они здесь были такие на каждом шагу.
И не потому, что там предавались активной любви иногда не двое — мужчина и одна из полуголых кокеток — а по несколько человек сразу в разной комплектации…
Там.
Был.
Бродяга.
Мать его!
Три раза за ногу!!!!
Об косяк!!!!!!!
И что же делал это чертов маньяк?…
Да лучше бы бился с кем-нибудь!
Показал свою силу, ловкость и ту самую невероятную харизму, о которой без умолку трещали все вокруг, начиная с Себа, который вообще называл его Золотым. Может тогда я бы его хотя бы уважала…
Но что же делал наш Золотой?
Правильно!
Совал свой золотой самородок во все легкодоступные расщелины, делая это прямо напротив барной стойки как раз в одном из тех отсеков, на который постоянно натыкались мои беспокойные глаза.
Чтоб ему было не ладно!!!
Называйте его хоть платиновым!
Окропите его причиндалы алмазной крошкой, чтобы там ничего не стерлось от такой активной работы и постоянного трения, но вы не за что не переубедите меня в том, что он был маньяком и чертовым эксгибиционистом!!!
Из-за него я снова роняла уже третий фужер, потому что Бродяга не думал о том, чтобы прикрыться хотя бы немного сам, я уж не говорю о том, что их отсек в принципе не закрывался никогда полностью этими тяжелыми багровыми занавесками.
Ему нужно было обязательно сделать так, чтобы эти любовные игрища видело как можно больше народа? Это такой вид сексуального отклонения?
Или он был одним из тех нарциссов, которые любовались собственным телом…и тем, как оно двигалось…
Черт возьми, если еще пару часов назад мне казалось, что я почти в порядке, то сейчас я была готова выть и кидаться в него всеми бутылками подряд, не думая об их стоимости, потому что постоянно видела перед собой его обнаженное тело….красивое тело.
Тело, которое заставляло стонать и выгибаться в его руках уже вторую девушку подряд.
Господи, что он творил!…
Себ уже не удивлялся, когда я снова и снова утыкалась лбом в его спину, чтобы только не видеть перед собой ничего, кроме ткани его светлой рубашки.
Чтобы дышать ровно и выкинуть из головы то, как он откидывал от себя девушек, мокрых от пота и содрогающихся от блаженных судорог, чтобы раскинуться на диване, продолжая пить свой ром со льдом без каких-либо добавок…