Кэнто
Шрифт:
В «Идзуми» всегда было прилично посетителей. Хироюки Накадзима, бармен и владелец заведения, выиграв денег, сразу исполнил свою мечту – открыть собственный бар, такой, каким он видел его в своей голове уже много лет. Он больше не играл: ему того было не надо. Хиро (так звали сорокапятилетнего бармена друзья и посетители) жил в Мито ровно той жизнью, о которой мечтал. Его заведение напоминало американские бары – обычное дело на Хоккайдо, родине Накадзимы, и что-то новое для Ибараки, где заправляли традиционные идзакая 3 .
3
Идзакая – традиционное японское питейное заведение.
– Хасэгава! – Одзава окликнул его.
– Бурбон, как обычно, – бросил Кэнто бармену. С этими словами его отпустило. Напряжение спало; жизнь, казавшаяся вязкой, враждебной, азарт и дневной проигрыш, висевшая над ним неудача – всё осталось снаружи. А здесь – здесь тёплый свет фонарей в красных абажурах освещал столы, звучал фьюжн, пахло табаком, алкоголем, жареной курятиной. Люди говорили о своих проблемах – и он был не один.
– Ну, как дела? Как Нацуки? – отхлёбывая пиво, спросил Одзава. Кэнто давно подозревал, что тот неравнодушен к Нацуки, однако прямо об этом не спрашивал. Ему нужна была дружба с Одзавой: иначе останутся только приятели.
– Я играл сегодня, – ответил Кэнто, проигнорировав вопрос о жене. – Быстро взял удачу. Потом… – Кэнто поднял тёмный стакан: бурбон с содовой, безо льда; поверхность ловит свет ламп, висящих над стойкой, и перекидывает этот свет в его, Кэнто Хасэгавы, глаза. Чудесный свет и осенний бурбон… В нём есть частичка американских хайвеев. Может быть, один механик его возраста (нет, пускай будет чуть постарше) заканчивает работу над машиной. Что он делал с ней? Ставил турбину. Он идёт и наливает себе бурбона…
Кэнто отпил маленький глоток. Он не будет спешить. Ему нужна уверенность, потому что уверенность притягивает удачу – и не наоборот.
– Закончил с одной резаной, – произнёс он так спокойно, что сам себе удивился.
– Что в сумме? – спросил Одзава. – Какой у тебя счёт?
– Чёрт его знает… Кажется, только одна неудача и есть. Я сбился.
– Ладно, одна не страшно. Может, просто ударишься где пальцем, стакан разобьёшь.
– Знаю. Важно не это. Нужна система. Ты слышал о системе?
– В Америке?
– Типа того. Вся Игра…
– Погоди, пойду отлить, – Одзава, почувствовав долгий разговор, встал, хрустнул плечами, огляделся и направился к коридорчику, который вёл к туалету. К стойке подошли Джек и Ямамура. Вслед за ними появилась с двумя пустыми подносами Касуми. Она стояла и ждала, когда Хироюки, бармен, обратит на неё внимание.
– Зови меня сразу, – сказал ей подошедший Хироюки. Он отбросил полотенце в корзину и вытянул из стопки новое. – Как можно быть такой тихоней в баре?
– Два грейпфрутовых сётю 4 , два короккэ 5 салата, большая эдамамэ 6 , – произнесла она быстро. – Вот ещё дзэнко 7 за прошлый раз: тот, что в шляпе, передал, – добавила девушка, протягивая свёрнутые купюры через стойку. Хироюки ловко спрятал куда-то деньги и кивнул.
Касуми Хонда появилась в Мито чуть больше года назад, ранней осенью. Тогда ей было девятнадцать. Родилась она на севере, в городке Госёгавара. Причину, по которой Касуми покинула свою семью, родную префектуру Аомори и, закутавшись в старый зимний пуховик, на товарном поезде доехала до Мито, знал только Хироюки Накадзима, и не было никакой возможности выведать это у него. Кэнто слышал лишь то, что слышали все: Хироюки приютил девушку у себя, а позже она стала официанткой в его баре. Со стороны казалось, что девушка заменила Хиро дочь. Так ли оно было на самом деле, никто не знал. За разговоры об их связи Хироюки мог поколотить, так что слухов никто не распускал. У Накадзимы была тяжёлая рука, а кроме того он знал серьёзных людей в Ибараки, так что вокруг Касуми образовалась невидимая аура неприкосновенности, о которой новые посетители обычно узнавали от завсегдатаев. Удивительным образом это лишь увеличило интерес к «странному американскому бару, где работает девушка-ангел».
4
Сётю – крепкий спиртной напиток. Используется в качестве алкогольной основы в коктейлях.
5
Короккэ – крокет (своеобразная котлета) из толчёного картофеля, мяса и овощей, обвалянный в муке с яйцом, затем в панировочных сухарях и обжаренный в масле. В некоторых префектурах включает в себя морепродукты.
6
Эдамамэ – популярная в Японии закуска к пиву и спиртным напиткам. Представляет собой солёные отварные соевые бобы в стручках.
7
Дзэнко – деньги (только в диалекте цугару).
Касуми, взяв квадратный поднос с напитками, направилась к столикам. Простая чёрная блузка, джинсы и коричневый фартук на поясе, перешитые самой девушкой, выглядели будто созданными для неё, подчёркивали природную плавность движений и – в нарушение всех ожиданий – давали достаточно материала для фантазий о её стройном теле. Когда Касуми проходила мимо Кэнто, он ощутил лёгкий запах мандарина от её длинных прямых волос. «Почему северянки так любят мандарины?» – подумал он.
Ямамура проводил официантку жадным взглядом:
– Её цугару 8 меня с ума сводит. Акцент. Мурлычет так, что по спине мурашки. Она из Аомори.
– Это лучше, чем кансайский 9 , – ответил Джек. – Я совсем не могу понимать кансайский.
– Да, брат, ты сечёшь! От всяких «ондорэ» одна тошнота. – Ямамура хлопнул его по спине и показал бармену двумя пальцами на стакан.
Кэнто слышал, что сказал Ямамура, и понял сразу, что тот имел в виду родившегося в Осаке Одзаву. Генри Ямамура был ему неприятен. Крепкий бандит с лысой головой и отсутствующей фалангой на левом мизинце стал появляться в «Идзуми» зимой, когда Кэнто ещё работал в доставке. Ямамура подружился с Джеком и Дзё Уэхарой (тем самым Дзё, что играл когда-то на гитаре в «Сэкаймацу»), а на остальных смотрел свысока. Вот теперь он нарочно высказался насчёт друга Кэнто и смотрел на его реакцию, выставив вперёд широкую нижнюю челюсть со шрамом. Кэнто сглотнул. Он затылком чувствовал этот довольный взгляд и знал, что ничего не сделает. Вернулся Одзава, и Кэнто, окликнув его, потащил друга за дальний столик. Сзади, шумно выдохнув через маленький плоский нос, усмехнулся Ямамура. Хироюки что-то сказал ему, может быть на счёт Касуми, и Кэнто был бы рад узнать, что бармен осадил Ямамуру, но он ничего не расслышал.
8
Диалект японского языка, распространённый в префектуре Аомори. Один из самых сложных и своеобразных диалектов, сильно меняющий речь. Касуми старается говорить на стандартном японском, лишь изредка допуская отдельные слова на цугару.
9
Диалект японского языка в регионе Кансай. Благодаря массовой культуре имеет сравнительно широкое распространение, очевидные правила, хорошо описан в литературе.
– Так вот, – продолжил Кэнто начатый у стойки разговор, – я думаю, что вся Игра может оказаться загадкой, у которой есть решение. А Оши выбирают тех, кто сможет определить победную стратегию или разгадает их систему.
Одзава нахмурился:
– У тебя одна Игра на уме.
– Но всё-таки, что ты думаешь? Может так быть?
– Я ничего не думаю, – Одзава достал сигареты. Кэнто тоже полез за своими. – Есть зажигалка?
– У меня спички. Зажигалка к неудаче.
– Брось! При чём тут зажигалка?
– На пустом месте слухов не рождается. А так говорит уже много людей, – Кэнто протянул другу коробок. Про зажигалку он услышал только однажды. – В общем, система. Я стал записывать партии. Чужие, должно быть, без толку записывать. Могут и обмануть… Рё, мне просто нужно немного опыта и данных. Я докажу, что есть система.
– Если бы ты был профессором математики, я бы поверил, – Одзава затянулся и, откинув голову, с довольным лицом выпустил ароматный дым вверх. – В твой успех, – добавил он.