Кержак
Шрифт:
– Верушка, прибери вещи в вашу с Шуней комнату.
– Мама, а что у нас будет в дальней комнате? – снимая со спинки тахты платье с белым передником, спросила Вера.
– Наша с отцом спальная, и думаем отгородку поставить под кабинет. Должность, говорит… Работы и на дом хватит…
– Как домашнее задание в школе?
– Похоже, дочь, – поддержал отец, приседая у комода.
– Как твоя спина? – обратилась к мужу Зинаида.
– После того как милейшая Рогнеда Францевна разработала комплекс упражнений
– Как теперь без неё? На слободку нашу в клинику далеко – не находишься?
– Решим… Да и телефон обещан… Буду телефонировать…
– У нас дома будет телефон? – переспросила Вера.
– Будет… Карту к стене поможешь приспособить? – распрямившись, обратился к дочери отец. Достал из-за шифоньера длинный рулон, начал раскатывать.
– Огроменная…, – увидев полотнище, удивилась Вера.
Не прошло недели, Кержак и Шуша шли из школы знакомой нам улицей. На скамье Бузатый как всегда чадит папиросу.
– Шуша, а давай-ка ворота поставим на площадке?
– Неплохо бы… Но из чего их делать-то?
– Неужели жердей не найдём? Лишь бы заняться…
– Вторым днём спускались с тятей на Слуду за опокой… Видел, стройки там идут аж до самого Ромодановского. Сходим пошарить? Аль в Лапшихе прясла отдерём?
– Опять к воровству подбиваешь?
– Прошлый раз своё иксприировали, воровством не считается… Твои же слова? – напомнил Шуша.
– Поймают за воровством жердей, несдобровать будет…
– А што тады о воротах мечтать?
– У бати спрошу… может, подскажет дельную мысль?..
К лабазу подъезжает подвода, нагруженная мешками. За удилами мужик в купеческом жилете, прикрикивает Бузатому:
– Серпуха, примай разну сыпь!
– Что сегодня? – хрипло басит подсобник.
– Соли три пуда, мука, чечевица, пшено и прочи крупы.
– Немного-ть…
– Что удалось выбить на продснабе, тем и довольствуем. Многое в Поволжье нонче гонют, запросы от мелкого торговца срезают… Бога в них нет…
– Ясно-ть… кой Бог?.. Церкви порушили, молитвословцев гонют да обсмеивают… Господь и отвернулся, урожай отнял…
– Может быть… может быть… наказание господне…
Между Бузатым и подводой проходят Кержак в своих ботах и Шуша в кожаных сапогах тёмно-бардового цвета. От арки через дом из приоткрытой дверки следит за пацанами Рябой. Двое его братьев прислонились к дереву за аркой, курят папироски, на пальцы пускают дымовые кольца.
– А нуй, осторони… Видо-ть, под спудом иду? – пробасил Бузатый, подсев под мешок у подводы и водрузив его на плечо.
Кержак остановился, Шуша ускорился и пробежал вперёд. Пока Кержак ждал и пропускал Серпуху Бузатого, Шуша поравнялся с аркой. Улучив момент, троица прижала его стене.
– Это вы заклад трепали? – надавил предплечьем в шею и замахнулся Рябой. Братья держали руки. Шушу взяла дрожь, челюсть сковали спазмы, ответить не мог. Увидев бучу, Кержак изловчился, прошмыгнул мимо Бузатого и с разбега наскочил на Рябого. Обхватил руками шею и, что было сил, рванул назад:
– Не трожь… своё брали… ваше нам без надобности…
Кержак повалил обидчика на землю, но тот ловко извернулся и соперники сцепились в борьбе и перекатах. Остальные замерли возле стены, не вписываясь в драку.
– А нуй… бежи, покуда ноги не открутил! – раздался бас Бузатого. Серпуха подошёл, подхватил драчунов за шкирки, без особого усилия поставил на ноги и толкнул в разные стороны. Бросив Шушу, братья Рябого отбежали. Их нагнал Рябой, обернулся на отдалившихся противников и пригрозил кулаком:
– Наше не брали – правда! Иначе головы вам не сносить.
Братья спешно ушли, не оборачиваясь. Трясущейся рукой Шуша пожал руку друга:
– Отчаянный ты… а я пужаюсь Рябых до онемения…
– Волка бояться – в лес не ходить! Я тоже крепко оробел, когда почуял, что силёнок маловато. Пересиливал меня Рябой… Не вступись Бузатый, надрали бы нам…
Друзья посмотрели друг на друга, засмеялись, отряхнули штаны и двинулись дальше. Пройдя немного в полном безмолвии, Шуша остановил Кержака:
– Думаю в кружок любителей бокса пойти, поддержишь? В новой школе за острогом открылся… Узнавал давеча, а в одиночку пойти не осмелился…
Последний месяц весны улетел для семейства Кержаевых быстро. Учились, трудились, обустраивали жилище с помощью присланных краевыми властями артельщиков. Александр Милентиевич приступил к своим обязанностям, свыкся с нормированной восьмичасовкой, но сейчас поднимался по лестнице здания управы, будучи неожиданно вызванным к начальнику. На днях они с Полежаевым очерчивали фронт задач на летний сезон, определили список подрядных планировщиков и регламент докладов о ходе выполнения работ… И вдруг телефонный звонок и настойчивая просьба голосом секретарши Елизаветы немедленно прибыть к руководству.
В руке кожаный портфель, Кержаев постоянно боялся его забыть, в голове немой вопрос: «И почто такая спешка?»
Поднявшись на этаж, Кержаев столкнулся с Настасьей:
– Вот так встреча! Здравствуй, Настёна! Поспешаешь, не смотришь в ноги?
– Здравствуйте, Сан Милыч… Бегу… к начупре…
– Какой такой начупре?
– Промежду нами: начальник крайуправы землеведения, – прикрыла губки ладошкой Настасья.
– К Полежаеву? Вот и мне телефон повелел прибыть…
– Телефон вам велел? – улыбнулась завхоз и пристроилась под руку, – Идёмте вместе… Как обустроились?