Кес Арут
Шрифт:
— После событий 1895 года я был в числе тех, кто призывал к миру и согласию. Я был уверен, что подобное не повторится. Я призывал к дружбе с турками. Я, как и многие другие, жестоко ошибался. Они не успокоятся до тех пор, пока не уничтожат последнего из нас. Они уничтожают армянский народ. И Адана лучшее тому доказательство. Избиения, грабежи, изнасилования, убийства армян происходят по всей империи. Я не буду ждать, пока ко мне домой придут убийцы и на моих же глазах уничтожат всю мою семью. Нет. Я возьму в руки оружие и буду уничтожать врагов нашего народа. Отныне — только этот путь остался у нас.
— Ашот, вы
— Хуже некуда, ваше превосходительство. Благодарю, что выслушали и позвольте откланяться.
Зиновьев не стал задерживать Эгояна. Не стал задаваться вопросом о том, для чего нужен был этот странный визит. Скорее всего, это была обычная вежливость со стороны Эгояна. Он оставался учтивым и культурным человеком, несмотря на резкую перемену взглядов.
Поклонившись, Эгоян покинул кабинет, оставив Зиновьева в глубоких раздумьях. Размышления продолжались недолго. Зиновьев с некоторой поспешностью написал несколько писем. Запечатав письма, он вызвал дежурного офицера. Вручая ему письма, Зиновьев коротко произнёс:
— Секретно. Первое письмо в Санкт — Петербург, министру иностранных дел. Второе — в Тифлис, генерал квартирмейстеру. Третье — титулярному советнику Шелковникову с приказом немедленно отправиться в Адану и составить полный отчёт о происходящих событиях. И ещё… — Зиновьев остановил уходящего офицера, — будьте любезны, сообщите Талаат паше, что я хотел бы встретиться с ним.
— Слушаюсь, ваше превосходительство!
Оставшись один, Зиновьев вновь возвратился на своё место. Он и думать забыл об ужине. Ситуация крайне обострилась. Хотя в Константинополе пока не было и следа каких-либо беспорядков. Тем не менее ситуация в вилайетах оставалась очень тяжелой. И особенно остро вставал вопрос об армянском населении. Что им грозило? Настолько ли велика опасность? И насколько могут оказаться правдивы слова Эгояна о том, что существует реальная угроза уничтожения народа? Донесения из провинций косвенно подтверждали эти опасения, однако представители правительства и в первую очередь министерства внутренних дел, категорически отрицали какой-либо злой умысел в отношении армян. Наоборот, они всячески подчёркивали свою непричастность к происходящим событиям.
— Что же на самом деле происходит? — пробормотал в задумчивости Зиновьев. — И что же на самом деле произошло в Адане? Я склонен полагать, что Эгоян существенно преувеличил масштабы трагедии.
**********************************************************************
Покинув посольство, Ашот Эгоян отправился в дом своего близкого друга, писателя Тиграна Чеокюрана. Уже совсем стемнело, когда Эгоян постучался в дом друга. Двери престижного двухэтажного особняка раскрылись, едва был услышан голос Эгояна. Мать писателя почтенная Ареват самолично встретила Эгояна.
— Какое горе, Ашот джан, какое горе, — с этими словами, почтенная женщина обняла Эгояна.
А чуть позже появился и молодой Тигран. Он был вдвое моложе Эгояна но, тем не менее, между ними возникла крепкая дружба. Едва прошли первые объятия, как почтенная Ареват и Тигран Чеокюран проводили гостя в гостиную. В гостиной уже находилось человек пятнадцать молодых людей. Парней и девушек. Они сидели вокруг стола, пили чай и о чём- то с жаром спорили.
Присутствующие с энтузиазмом встретили приход Эгояна. Многие из присутствующих были наслышаны об Эгояне. Несколько человек сразу потеснились за столом, давая ему место. Сам Тигран остался стоять, а его мать как всякая добрая хозяйка захлопотала за столом. Едва Эгоян оказался за столом, как на него обрушился град вопросов. Большей частью касающиеся происходящего в Адане. Эгоян только и мог, что переводить растерянный взгляд от одного к другому.
— Помолчите же, наконец! — голос принадлежал девушке с весьма решительным лицом. Она поневоле обратила внимание Эгояна. Дождавшись относительной тишины девушка, наконец, задала интересующие её вопросы.
— Господин Эгоян, ответьте нам, что намерена предпринять ваша партия в связи с событиями в Адане? Мы снова будем искать справедливости у всякого рода пашей и европейских эмиссаров? Или, наконец, ответив подлым убийцам так, как они заслуживают?
Эгоян думал недолго.
— Ответим. Всем, чем сможем. К сожалению, наши возможности не велики. К тому же, случившаяся трагедия не смогла образумить константинопольских армян. Они ведут себя так, словно эта беда их не касается. Они не понимают, что время бездействия закончено. Они наивно считают, что армяне получат равные права с местным населением.
— А как считает партия «Дашнакцютюн»? — задала вопрос всё та же девушка.
— Мы считаем, что всем армянам пора взяться за оружие. Мы полагаем, что Адана всего лишь начало. Дальше будет гораздо хуже, — Эгоян отвечал подробно, стараясь донести те чувства, какие испытывал сам.
— Скажите, господин Эгоян, правдивы ли слухи о фидаине, который в одиночку уничтожил сорок турецких солдат? — девушка с прежней настойчивостью задавала вопросы Эгояну. Тот не смог не показать удивления, услышав этот вопрос. Эгоян и понятия не имел, о ком шла речь. Он посмотрел на Тиграна, словно прося помощи, но тот в ответ лишь плечами пожал, как бы говоря: Я знаю не больше твоего!
— Как же так? — снова заговорила девушка, от которой не укрылся немой диалог Эгояна с хозяином дома. — Партия, которая направляет действие армянских фидаи, поставляет им оружие… и понятия не имеет о таких героях?
— Я в партии совсем недавно, — вынужден был признаться Эгоян. — И, честно говоря, я и понятия не имею, о ком идёт речь. Если это вообще не выдумка.
— Это не выдумка, — в словах девушки послышалась заметная обида. — Этот фидаи из отряда Сепуха в Эрзеруме. Идут слухи, что он возглавлял горстку людей, которая сражалась в Адане, и только благодаря им из города были выведены более пятисот человек.
— И как зовут этого героя? — не смог не спросить Эгояна. Он сам должен был вскоре отправиться к Сепуху по заданию партии, но об этом никто не знал.
— Арут Акопян! — последовал ответ. — Его ещё называют Кес Арут.
— Акопян? — это фамилия ровным счётом ничего не говорила Эгояну. Поэтому он осторожно повернул разговор в другое русло. Говорить о том, что могло быть связано с отрядом Сепуха, он не хотел. Среди присутствующих вряд ли кто-нибудь мог оказаться предателем и донести на него. Но как говорится: «Бережёного бог бережёт».
Разговор снова вернулся к теме Аданы. Эгоян ответил на десятки разных вопросов. Затем, улучив минутку, уединился с Тиграном. Тот с явным удивлением следил за тайными передвижениями своего друга.