Кесаревна Отрада между славой и смертью. Книга II

Лазарчук Андрей Геннадьевич

– И ещё, командир, – сказал порученец. – Прилетели трое… этих. Хотят вас видеть.

– Птицыны дети, что ли?

– Так точно…

Настоящее название народа, летающего на птицах, просто никто не мог выговорить. Поэтому применялись всяческие обороты, и "птицыны дети" среди них. В конце концов, это был пусть сокращённый и приблизительный, но всё-таки перевод…

– Сказали, что хотят?

– Нет, командир. Но вид у них злой.

– Вид у них всегда злой… Зови.

– Понял, командир.

Гликерий чётко повернулся и быстро пошёл, почти побежал к большой жёлтой палатке-шатру, а Иерон начал разрывать

пеналы. Судя по клейму, все они были с материка – а значит, отправлены ночью или самым ранним утром. Он пробежал глазами одну депешу, вторую, третью… вернулся к первой…

Когда три владетельных мастера народа Иргуташкхерронго-чрокхи (что значит примерно "Достойные благой участи дети пернатого дракона Ронго") приблизились к командующему, тот окинул их рассеянным взглядом и продолжал смотреть куда-то поверх всего, и мастера даже оглянулись, чтобы понять, куда же это он смотрит. Но там было лишь облачко…

– Почтенный арх-мастер, – начал один из "птицыных детей" высоким ломким, как у отрока, голосом, – мы позволили себе…

Иерон нахмурился, с трудом перевёл взгляд на маленьких кривоногих людей, стоящих перед ним, секунду помедлил, стараясь понять, кто они такие и зачем здесь стоят…

– Да, – сказал он. – Что-то случилось?

– Я – мастер пернатого полёта Бейль Крутой Склон. Это мои вассалы и попутчики. Мы прилетели просить помощи в розысках. Вчера вечером пропал мастерион Уэ.

– Пропал? Это точно?

– Да, арх-мастер. Он полетел от людей Зелёного крыла в главное гнездо – и не долетел никуда. Мы крайне обеспокоены.

– Покажите на карте, – сказал Иерон.

Двое вассалов и попутчиков, доселе молчавших, тут же развернули лёгкое полотнище. Карты у наездников на птицах были замечательные: шёлковые, тканные. Они рисовали на них водяными красками знаки и стрелы, которые потом легко отмывались.

Так… Вот область, где нашло себе место Зелёное крыло: столовые горы в северной части Солёной Камы. Вот главное гнездо: ещё более древняя, чем эта, разрушенная крепость Сороковей немного к северу отсюда. Вёрст сто расстояние между Камой и гнездом – и лететь надо над краешком Нектарийской области, над горами Монча, над Болотьём… Бессмысленно спрашивать, что в такой глуши делает это самое Зелёное крыло. Не ответят или соврут.

Иерон кивнул. Карту тут же свернули.

– Я вас понял, – сказал он. – Все мои войска получат соответствующее указание… – он вновь посмотрел на облачко в небе и молчал несколько секунд. – Но я получил тревожные сообщения с материка. Возможно, завтра у армии будет новый командующий.

"Птицыны дети" быстро переглянулись. Это у них получилось совершенно по-птичьи.

– Вы можете сказать нам, что случилось?

– Да. Император восстановил свою власть над всем пространством империи, включая северные земли…

До них дошло не сразу.

– А что же Верховный Зрячий Авенезер?..

– Убит… казнен, – поправил себя Иерон.

– Это большое несчастье для нас, – ещё более тонким и напряжённым, чем в начале, голосом проговорил Бейль Крутой Склон. Голову он откинул гордо и вызывающе. Мальчишка, готовый к безнадёжной драке…

– Возможно, – согласился Иерон. – Но пока что ещё я здесь командую – следовательно, вам будет обеспечена вся возможная помощь.

– Мы ни мгновения не сомневались

в вашей чести, арх-мастер… – Иерону показалось, что на слове "вашей" Бейль Крутой Склон сделал почти незаметное ударение. – Позвольте откланяться. Мои вассалы и попутчики могут остаться с вами для быстрой связи с главным гнездом.

Иерон подумал.

– Хорошо, – согласился он. Наездники на птицах могли пригодиться и для других целей… – Вам покажут палатку, где вы будете жить. И очень прошу вас: держите птиц подальше от коней.

Вассалы и попутчики одинаково поклонились.

– Наши имена Митэ и Саут, – сказал один. – Располагайте нами, арх-мастер.

Он опустил их кивком и кликнул одноглазого порученца Гликерия.

– На рассвете я должен видеть у себя всех командиров колонн… – он посмотрел на архата; тот стоял бледный. – Тысяча "Серебряные лица" скрытно занимает самоё расположение штаба и ближайшие подступы. Приказ императора: мы объявляем войну Степи…

Степь. Крайний Север, нежилые места

Далеко на севере материка, по ту сторону Аквилонских гор, подпирающих небо, мерной рысью скакали несколько десятков всадников. Первым, в отдалении от остальных, ехал широкоплечий, с могучим торсом человек. Несмотря на пронизывающий ветер с гор, он был гол по пояс. Если бы кто-то отважился всмотреться в его лицо, то был бы навсегда поражён скульптурной неподвижностью черт и глубокой чернотой глаз. Коричневый, странного лилового оттенка цвет кожи, может быть, не так бы бросался в глаза, если бы не бесчисленные узоры, покрывающие торс, шею и руки за исключением кистей. А может быть, на кистях рисунок был настолько плотен, что линии его слились в сплошной фон…

Ногти всадника были синие.

Спутники его удивляться не умели, или не смели, или не могли. Они могли только замечать, что с каждым днем их предводитель становится всё более подвижным, могучим, резким в движениях – и это тот, кто ещё два месяца назад едва поднимался из своего гроба.

Авенезер Третий. Истинный Царь.

Верховный Зрячий.

…К исходу этого дня зелёная степь, по которой он скакал, оборвалась наконец – и взору открылся безжизненный ландшафт. Земля, будто присыпанная угольной пылью. Бесчисленные холмы, похожие на древние шапки древних кочевников…

Он видел дорогу меж этих холмов. Так птицы видят свою дорогу в небесах.

Глава седьмая

Мелиора. Несколько южнее Фелитополя. Один из лагерей конкордийской армии

Тысячник "Серебряных лиц" Демид Диодор, двоюродный племянник императрицы, безнадёжно влюблённый в свою полубожественную тётушку, никогда особо не мечтал о военной карьере; скорее он предпочёл бы остаться при дворе, писать музыку и стихи для праздничных спектаклей, придумывать общие картины маскарадов и маскарадные костюмы… Однако император назначил именно его командовать отборной гвардейской тысячей, сказав: может оказаться так, что тебе придётся выбирать между воинской честью – и преданностью. В тебе я уверен: ты сумеешь принести в жертву честь… Тогда Демид не понял, о чём идёт речь, переспросить же, понятно, не решился. И вот действительно настал этот день…