Кетополис: Киты и броненосцы
Шрифт:
– Покаемся! Господь милостив, он простит!
Мимо едут странные, изукрашенные резьбой повозки; на одной из них водрузили череп кита, и совсем не сиамского вида толстяк ритмично машет руками, словно дирижируя толпой. Пир во время чумы! Петар делает попытку пробиться, чтобы вразумить хотя бы этих, европейской крови людей, но не может ни раздвинуть странно взволнованную толпу, ни перекричать зычного толстяка, голосящего что-то о кальмарах. Еще немного, и повозка скрывается за поворотом.
– Покайтесь, жители Кетополиса, если вам дороги ваши жизни и ваш город! Спасемся сами, спасем родных и близких!
Мелькают дьявольски
– Покаемся, люди…
Небо оглушительно грохочет цветными разрывами, толпа ревет и ликует. Мир для Петара окончательно превращается в дикую карусель из сумасшедшего сна. Мелькающие лица сливаются в кривые рожи, Петара тошнит, но остановиться уже невозможно. Его несет по Пуэбло-Сиаму, по мостам через каналы, по старому городу…
– Покаемся…
– Святой отец, что вы здесь делаете?! Не место, не время…
– Покаемся…
– Пошел отсюда, падре, не порти праздник…
– Покаемся…
– Не трожь его, священник все-таки, пусть идет…
– Покаемся…
– Да он ненормальный!
– Покаемся…
– Вот вам на нужды церкви, от щедрот, молитесь за нас – а сейчас уходите…
– Покаемся…
Когда снег закончился – Петар словно очнулся. Ноги гудели, будто вивисекторы заменили их на чугунные, голова раскалывалась. Он был в безлюдном месте где-то на берегу канала; ущербная луна хвастливо смотрелась в воду, которая плескала о пристань внизу. Газовый фонарь освещал скопище лодок.
С покаянием ничего не вышло. Кетополис, вопреки примеру Ниневии, не спешил отрекаться от грехов. Продолжить завтра свои безнадежные хождения? Петар оперся о парапет и задумался.
– Эй, кто там?! – в маленькой будке у пристани скрипнула дверь, на пороге показался силуэт здоровенного мужчины с ружьем. – Празднуешь, ну и празднуй себе – проходи дальше, не задерживайся!
Петар выпрямился и побрел дальше.
– Святой отец? Извините, ежели что, – пробурчал лодочник, разглядев сутану.
Ионит внезапно остановился и обернулся к лодочнику:
– Скажите, сударь… А нет ли у вас свободной лодки?
– За деньги все найдется, – пожал тот плечами.
Петар припомнил: «Вот вам на нужды церкви», пошарил во вшитом в рукав кармане. Там зашуршали несколько ассигнаций.
– Мне нужна лодка… какая-нибудь понадежнее… и небольшой запас еды. Этого хватит?
– Спускайтесь сюда.
Через четверть часа Петар, обогревшийся в будке лодочника, ступил в покачивающуюся паровую джонку. В небольшой мешок, который сунул ему лодочник, он не стал и заглядывать. Выслушал объяснения, как управлять рулем и машиной, и сказал невпопад:
– Вы, сударь, все-таки сходите покаяться. Я не Иона, не бегу от бед, а сам иду к китам – но вдруг у меня и в море ничего не выйдет… Право, покайтесь. Господь простит.
Лодочник иронически посмотрел, как джонку дергает то в одну, то в другую сторону, покрутил пальцем у виска и вернулся в свою будку. Ход у джонки, наконец, выровнялся, и она пошла к устью канала, в море.
На востоке забрезжил рассвет.
Часть III
ПОТЕРИ И НАХОДКИ
Клуб болтунов: история путешественника
Светать начало только в восьмом часу, словно повинуясь колокольчику стюарда, наконец-то возвестившему о скором прибытии. Звонок был вялый, как и сам звонарь, прохрапевший всю ночь в подсобке в компании двух стройных длинноногих табуретов. На гондолу они попали давно, но никто не мог вспомнить, с какой целью. Быть может, их использовали в качестве стремянок, чтобы добираться до высоких полок; либо продавали на них отдельные билеты тем, кому не досталось стандартных мест; либо один из рассеянных пассажиров, имевший на табуреты свои, далеко идущие планы, оставил их на произвол судьбы в темном багажном помещении, откуда беспризорников извлекли и доставили в местное бюро находок. Тем не менее факт остается фактом: альянс стюарда и табуретов не принес окружающим никакой практической пользы.
Заслышав долгожданные звуки, Жак-Луи Пельша – почтенного вида господин в слегка помятом во время полета полосатом костюме и лакированных черных ботинках – с нарочитой неспешностью поднялся с кровати, где провел три дивных часа в безуспешной попытке выяснить, кто все-таки убил бедную мисс Бритт, а затем многих других, ни в чем не повинных мисс, мистеров и миссис, включая одного подслеповатого человечка в нелепом котелке, но лишь обнаружил, что придется дожидаться выхода следующего тома. Поднявшись, он потушил лампу – стеклянный колпак в момент почернел, будто покрылся слоем копоти; каюту накрыло мягким ворсистым пледом, только под дверью виднелась дрожащая полоска цвета переваренной кукурузы. Пельша добрался на ощупь до стула и аккуратно сел.
«Что же меня так колотит? – подумал он. – Хоть свидание и первое, женщине в нем роли не предоставлено. Тем не менее эффект весьма схожий».
Колокольчик далеко за дверью издал финальное ля. На переднем плане вновь оказались глухо работающие винты и поскрипывание гондолы, в какой-то момент переставшие быть просто фоном, как перестает быть фоном спокойное тиканье часов, когда ожидание затягивается.
Пельша открыл шторку, зажмурился от света. За иллюминатором – сквозь чернильное пятно обращенного в бегство кальмара – неспешно просачивалось ясное дневное небо. Тускневшие на глазах звезды казались брызгами серебристой краски, которые впитывались во влажную ткань, не оставляя разводов. А далеко внизу, усыпанный дрожащими огоньками, виднелся берег долгожданного острова.
Дирижабль уверенно плыл навстречу пробуждающемуся городу.
Раздался громкий протяжный зевок, полный мучения вздох и, наконец, легкое покашливание, увенчавшееся тихим «м-да».
– Уже прилетели? – сипловатый голос Данедина вывел Пельша из оцепенения. – Надеюсь, я не все проспал? Сколько сейчас?
– Четверть девятого, – с некоторой заминкой ответил Пельша; он провел рукой по иллюминатору, прислонил холодную ладонь ко лбу. – Уф, что-то я разволновался.
– Поберегите нервы, Жак, – Данедин сел на кровати, зажег лампу и принялся ловить ногой туфель. – Иначе через десять минут придется упрашивать стюарда оттащить ваше тело в багажное отделение. Избавьте меня от лишних хлопот.