Кейджера Гора
Шрифт:
Дразус Рэнциус уже не смотрел на тарнов. На этот раз я точно услышала стук металла под его плащом.
Он тревожно осматривался. Эта нервозность совсем не была для него типичной.
– Ты что-нибудь слышал про слина из Аргентума? – спросила я.
Прошло уже несколько дней, с тех пор как Майлс из Аргентума уехал в свой родной город.
– Нет, - ответил наёмник.
– Как здорово, что Ты привёл меня сюда, - улыбнулась я. – Какой потрясающий открывается отсюда вид.
Он ничего не ответил мне, напряжённо осматривая окрестности.
– А ещё мне понравился тот спектакль, на который мы сходили вчера вечером, - попыталась я расшевелить его.
– Хорошо, - всё так же индифферентно сказал он.
Конечно, мне, с моим текущим уровнем владения гореанским, было трудно разобрать все слова песен, особенно из-за усиливающих масок, несколько искажавших звук. Подобные
Хор, согласно Дразусу Рэнциусу, в его различных частях и ролях, был настоящим коллективным участником драмы. Выход главных героев из состава хора, или отдельных актеров, играющих одиночные роли второго плана, был уже более поздним развитием роли хора. Некоторые консерваторы, опять же со слов Дразуса Рэнциуса, всё ещё критикуют это новшество. Но, вероятно, оно останется и даже расширится, поскольку оно расширяет потенциальные возможности хора, увеличивает гибкость и мощь.
Такие спектакли, кстати, обычно, исполняются не профессиональными компаниями, а группами граждан непосредственно одной общины, или из нескольких соседних общин. Иногда их поддерживают богатые горожане, касты, гильдии, а иногда, даже, их спонсируют торговцы или предприниматели в качестве жеста доброй воли и поощрения. Бывает, иногда, что такие труппы получают поддержку из казны города. К театральному искусству в гореанских городах относятся очень серьезно, его рассматривают как один из способов повышения качества жизни горожан. Театр вовсе не расценивается как прерогатива элиты, и при этом его не оставляют исключительно милосердию частных покровителей.
Сюжет спектакля, на который мы вчера ходили, сам по себе, за исключением различных красочных эпитетов, был прост. Описывался момент психологического кризиса в жизни Убара. Он испытывал желание, ради своей собственной выгоды, мотивированной простой жадностью, предать своих людей. В конце он убежден своими собственными размышлениями, и мнением других людей, в уместности сохранения чести его Домашнего Камня.
– Как Вы нашли спектакль?
– спросил меня вчера вечером Дразус Рэнциус.
– Сюжет драмы, - сказала я ему, стремясь произвести на него впечатление моей эрудицией, - кроме выразительности, и красоты остановки и исполнения, на мой взгляд, нереальный и глупый.
– О-о-о? – задохнулся он, и спросил: - почему Вы так решили?
– Да ни один настоящий правитель не будет действовать так, как этот, - усмехнулась я.
– Только дурак может быть мотивирован рассмотрением вопросов чести.
– Возможно, - сухо сказал Дразус Рэнциус.
Я посмотрела на него, и быстро спрятала глаза, не в силах выдержать его взгляда. Я почувствовала, что вдруг стала для него ничем. Он смотрел на меня полными презрения глазами.
– Я действительно наслаждалась спектаклем, - я обращалась к Дразусу Рэнциусу, стоя на платформе и глядя вдаль поверх зубцов городской стены.
– Правда.
– Замечательно, - наконец заговорил он.
– Но, конечно, я всё ещё полагаю, что мои комментарии были верны, -небрежно добавила я, не желая уступить ему в этом вопросе.
Кроме того, фактически, я действительно расценивал их как верные. Кто, в наши дни, в реальном мире, мог рассматривать такую эфемерное понятие как честь серьезно?
– Возможно, - неопределённо и холодно ответил Дразус Рэнциус.
– Ты - безнадежный романтик, Дразус, - сказала я, оборачиваясь к нему и смеясь.
–
Опять этот отчётливый металлический звук из-под его плаща.
Я отвернулась от него, втайне страдая. Я не хотела, чтобы он во мне разочаровался.
– Отсюда открывается прекрасный вид, - радостно проговорила я, - Мы должны были прийти сюда раньше.
– Возможно, - опять сухо повторил он.
За несколько последних дней, я осмотрела большую часть Корцируса. Дразус Рэнциус оказался необыкновенно внимательным и любезным сопровождающим. Я полюбила рынки и базары, дома, цвета, толпы, продукты на любой вкус и кошелёк, маленькие магазинчики и лавки, а то и просто торговые места, временами представляющие из себя крошечный коврик на мостовой на котором, коробейник раскладывал свои нехитрые товары. Дразус Рэнциус помог мне разобраться с монетами и ценами, и всегда поддерживал меня, когда следовало поторговаться. Я был очень довольна, возвращаясь во дворец со своими мелкими приобретениями. Мне нравилось торговаться и совершать покупки, или просто смотреть на товары, даже когда я не собиралась ничего покупать. Мои прогулки по городу, в то время как я удовлетворяла своё любопытство, суя свой нос во все укромные уголки, должно быть, были утомительны для Дразуса, но он не жаловался. Я просто заболела этим гореанским городом. Он был настолько энергичным и полным жизни. В особенности я была взволнована встреченными мной рабынями. Босые, в их коротких туниках и стальных ошейниках, он не привлекали к себе особого внимания остальных горожан. Просто само собой разумеющийся элемент толпы. Такие женщины были обычной частью гореанской жизни. Иногда, среди толпы, я даже замечала полностью раздетых рабынь, видимо посланных по каким-то делам из дома в одном только ошейнике. На этих женщин, также, не обращали особого внимания. Их вид не был чем-то из ряда вон выходящим в гореанских городах.
Но одна такая женщина, поразила и взволновала меня сильнее других её сестёр по несчастью. На ней был не только её ошейник. Кроме него она также носила, железный пояс, состоявший из двух основных частей. Во-первых, это был разъёмный согнутый из круглого стального прута пояс на талии, концы которого были плоскими, раскованными. К одному из плоских концов этого пояса, тому, что справа, было приклёпано или приварено прочное полукольцо, у другого, левого плоского конца была щель размером как раз для этого полукольца. Во-вторых, две стальных трапециевидных выпуклых пластины соединённых между собой узкими концами посредствам шарнирной петли. Передняя пластина, вплотную прилегающая к лобку женщины, верхним широким концом крепилась к поясу спереди аналогичным шарниром. Задняя пластина, прикрывающая ягодицы, в верхнем конце имела щель, такую же, как и в левой половине пояса на талии женщины. Прутья пояса закрываются на талии, полукольцо правой половине, входит в щель на левой. Трапециевидная пластина прячет лоно женщины, а задняя повернувшись вокруг нижнего шарнира, проходит между бёдрами, слегка прикрывая ягодицы рабыни, и её щель попадает на всё тоже полукольцо на правой половине пояса. Таким образом, вся конструкция оказывается собранной, и остаётся только пропустить через полукольцо дужку и защёлкнуть замок.
Вся эта ужасная конструкция была на той несчастной женщине! Когда я впервые увидела этот пояс, у меня задрожали колени, и я еле устояла на ногах. Она действительно носила это. Он был на ней! Он был заперт на ней! Как же безгранична здесь власть мужчин!
Сама мысль, что женщина может принадлежать на столько, что может стать объектом такого господства над ней, вызвала у меня головокружение на грани обморока. Она даже не могла контролировать свои интимные места. Ими владел тот, кому принадлежали и она, и они.
– Кажется, Вы заинтересовались железным поясом, - заметил Дразус Рэнциус, от которого не укрылось моё состояние.
– Нет, - быстро открестилась я.
– Нет!
– Существует немало вариантов таких поясов, - принялся рассказывать мне Дразус. – Тот тип, что Вы видите довольно простой. Замок располагается у неё за спиной. Обычно такое его размещение рассматривается как более эстетичное, однако есть мужчины предпочитающие конструкцию с замком спереди, где он свисает перед рабыней, постоянно напоминая ей о своём присутствии. Что до меня, то лично я предпочитаю, чтобы замок был сзади, это заставляет женщину чувствовать себя ещё беспомощней. Кроме того, конечно, если замок на спине, то это делает ей почти невозможным даже пытаться вскрыть его.