КФ, ИЛИ «КОСМОС БУДЕТ НАШИМ!» (Антология 2008)
Шрифт:
В другом углу у окна я замечаю Татьяну. Она в темном дачном свитере с отвисшими локтями и сосредоточенно курит что-то подозрительно душистое. Стыдно сознаться, но при взгляде на нее я, как всегда, ощущаю мгновенную неприличную радость: «А я вот не сбилась с пути, вполне себе адаптировалась и вообще уважаемый член общества». Мы встречаемся глазами, Татьяна коротко кивает. Потом меня перехватывает Ольга — похоже, они с матерью и организовали этот прием. Ольга выглядит как настоящая светская львица в костюме от Армани, только синие круги под глазами ей так и не удалось толком запудрить. Она устало улыбается, находит для меня стул и тарелку в самом конце стола и, извинившись, возвращается к другим гостям. Жанна — мама Ольги и Татьяны, — моложавая женщина, продуманно похожая на Елену Хангу — знаменитый секс-символ для тех, кому хорошо за пятьдесят, старательно развлекает
Да, я все еще ничего не сказала о самом главном, о том, что я заметила, едва оказавшись на пороге комнаты. Потому что все еще не могу подобрать слова. Дело в том, что во главе стола сидят Константин Сергеевич и Ольга Леонидовна собственной персоной. То есть, разумеется, их голографические копии, созданные по методике «ожившее фото» и снабженные эмуляторами искусственного интеллекта. Они довольно уверенно ведут беседу, отвечают на вопросы, благодарят за поздравления. Константин Сергеевич даже здоровается со мной, и я надолго задаюсь вопросом: снабжаются ли подобные… э-э-э… программы системой распознавания лиц или это просто стандартная реакция на любого входящего в комнату человека. По правую руку от цифровой прабабки сидит Ольгина дочка — худенькое дитя с флюоресцирующими волосами — и не без страха поглядывает на оживших родственников. Разумеется, у меня нет ни малейшего желания подходить к ним ближе, я тихо медитирую над бутербродом с красной рыбой и бокалом вина и по профессиональной привычке прислушиваюсь к разговорам. В общем, здесь все по-старому. Юрий Константинович, единственный сын хозяина дома, на празднике быть не смог, так как он обычно либо зарабатывает деньги, либо отдыхает в запое, и сейчас как раз во второй фазе. Его бывшая супруга, похоже, пытается продать дом и как раз выясняет, повышает или понижает цены на недвижимость соседство с Центром развлечений. Ольга — финансовый аналитик в компании «Жиллет», работает день и ночь, надрывается. Обеспечивая бесперебойную подачу новых лезвий населению, изнемогающему в борьбе с усами, бородой и волосами на ногах, снимает комнату поближе к родному офису, дочку видит от силы пару часов в неделю. Татьяна замуж так и не вышла. Работает за гроши секретаршей в какой-то мелкой фирме, все свободное время проводит в конюшнях, копит деньги на собственную лошадь. Когда мне надоедает слушать про чужие семейные тайны, я оглядываюсь на писателя. Тот уже практически выговорился, иссяк и покорно слушает излияния корреспондентши о том, что среди землян ходят инопланетные информационные накопители, а в подвалах Кремля женщин оплодотворяют спермой атлантов. Но дослушать эту занимательную историю до конца мне не удается — Жанна выхватывает меня цепким взглядом из толпы гостей.
— Ну что ж, давайте еще раз выпьем за юбиляра — ветерана войны и замечательного мужа и отца, а главное, героя-космонавта. Люсенька, вы тут самая умная женщина, скажите, пожалуйста, тост.
Встаю. Вздыхаю. Думаю.
— Константин Сергеевич, к счастью, вы меня не слышите, поэтому можно не мучаться и не гадать, поймете вы меня правильно или нет. Мне следовало бы поблагодарить вас за то, что вы для меня сделали. Но я до сих пор не могу сообразить, что это было. Вы просто не прогоняли нас с вашего участка — вот, пожалуй, и все. Поэтому просто спасибо вам за то, что вы были.
Я быстро опускаю глаза, чтобы ни с кем не встретиться взглядом, и вспоминаю, что в дальнем конце комнаты за портьерой должна быть еще одна дверь — в подвал. Самое время провалиться сквозь землю. Как можно незаметнее я выскальзываю из-за стола, добираюсь до двери и исчезаю с торжества.
Проходя через подвал, я успеваю заметить на полке под самым потолком металлический круглый бок — похоже, это один из киберов-фехтовалыциков, которых Константин Сергеич мастерил для нас с Татьяной, — Портос или Арамис, — до прочих руки у всех так и не дошли. Киберы оказались довольно неповоротливыми, сложными в управлении, буксовали на каждом камне, редко попадали по противнику деревянной шпагой, но все равно пару недель мы возились с ними в наше удовольствие. Позже мы пытались научить их играть в футбол, но опять же без большого успеха.
— Прощай, парень, спасибо тебе за то, что был, — говорю я киберу.
В саду уже стемнело, только над столами на поляне горят лампочки, и я вижу, что там идет гаражная распродажа. Жанна выставила на продажу кораблики в бутылках и модельки ракет, которые делал в свободное время Константин Сергеевич. Кажется, тут есть даже оловянные солдатики, которых он отливал для сына. Вот
— Простите, огонька не найдется?
Людмиле давно пора было уходить, но она все стояла на тропинке, вспоминала молодость, и, как водится, получилось так, словно она напрашивается на чужое внимание. Закурить у нее попросил симпатичный молодой человек в дорогих очках, в черной рубашке с роскошной серебряной звездой шерифа на груди. Разумеется, он не был никаким шерифом и даже не служил в космических войсках, а всего-навсего работал на «Флай Стар» — один из крупнейших в России концернов, специализирующихся на цифровых технологиях. Зажигалки у Людмилы не было, спичек тоже, но он и не подумал уходить — конечно, как же без этого? Более того, легко и непринужденно перешел на «ты». Видимо, тридцатилетняя женщина без обручального кольца в такой ситуации должна чувствовать себя польщенной.
— Тебе понравилась моя работа?
— Трудно сказать. В общем, вполне убедительно.
— Но?
— Но… Не знаю. Сейчас мне кажется, что стоило бы просто сжечь тут все: и дом, и сад, а пепел развеять по ветру.
— Ты этого действительно хочешь?
— Да, но…
— Тогда пожалуйста.
Он достает из кармана наладонный компьютер, набирает несколько команд, и вот они уже стоят посреди пепелища, курятся пни от срубленных деревьев, а над головами раскинулось звездное небо. Зимнее, между прочим, но зачем обращать внимание на такие мелочи? Ситуация начала нравиться Люсе. Она отступила в сторону с тропинки, ощупью нашла садовую скамейку, уселась и с интересом посмотрела на своего внезапного ухажера — ну, что еще ты умеешь? Он присел рядом и, поразмыслив немного, вновь склонился над клавиатурой, и в саду появляются приглушенно светящиеся кучи углей. Выглядело это очень красиво.
— А старик что, действительно был космонавтом? — поинтересовался юный дизайнер.
— Нет.
— Как же так? Заказчица нам все уши прожужжала, какая для нас честь воссоздать космонавта номер семьсот-пятьдесят-один, последнего и единственного. Жирно намекала на скидку.
— Он был в отряде, — объяснила Люся. — Долго. Лет десять. Но так и не полетел. Семьсот-пятьдесят-один — это просто номер удостоверения.
— А героем тоже не был?
— Это как посмотреть. Вообще-то не был. То есть Звездой Героя его никто не награждал — да и не за что было, наверное. Ты помнишь школьную программу — Кикладская война, Греция с Турцией за острова?
— Не помню.
— Ладно, не смущайся, я ее помню только потому, что знала КС, Константина Сергеича. Россия тогда решила вмешаться в войну, с миротворческой миссией, как водится, и они набирали добровольцев с первых курсов медицинских, языковых и, кажется, технических вузов. А КС, на свою беду, любил Хемингуэя. «Острова в океане» — был такой роман. Ну и Грецию хотелось на халяву посмотреть. В общем, расписался со своей Ольгой и потопал.
— И что, стал героем?
— Не героем, а санитаром. Хотя не знаю, велика ли разница. Кажется, он был ранен. Но ничего серьезного — это точно. Просто работал. Он рассказывал обычно всякую белиберду: как на станции цистерны со спиртом горели, как они бутылку французского коньяка нашли в одной вилле. Потом, когда война закончилась, он остался там еще на год, уже фельдшером. Подружился с пленным турком-офицером — они там собственные минные поля разминировали. Потом они долго переписывались, а нам доставались турецкие марки.
— А я думал, он был летчиком.
— Нет, врачом.
— А почему в космос не полетел?
— Потому что никто не полетел. Ты разве не помнишь — Тунгусская трагедия? Про нее много писали.
— Это когда метеорит?
— Нет, это когда МКС. Международная космическая станция. В 2… году. КС как раз должен был лететь через пару месяцев, сопровождать очередного туриста, ну и разумеется, была большая исследовательская программа. Но у них взорвался на старте «Протон» и практически уничтожил стартовый комплекс. Так что вместо того, чтобы готовиться к своему старту, КС спасал обоженных и отравленных А так как корабль, погибший вместе с «Протоном», должен был выправить орбиту станции, она начала падать и через месяц с небольшим свалилась в Сибири, аккурат рядом с Подкаменной Тунгуской. Видно, место такое — медом намазанное. Слава богу, жертв было немного, но тайга горела после этого почти год, и мы получили новый виток экологической катастрофы. А еще через год автоматические зонды благополучно сели на спутниках Юпитера, и с пилотируемой космонавтикой было покончено.