Кгб против ссср. 17 мгновений измены

Шевякин Александр Петрович

Разумеется, что подлинно советское руководство до конца не понимало ни масштабов всего, ибо ставкой в этой Большой Игре являлась власть над полумиром, ни степени угроз. В Политбюро должны были прийти люди с очень сильной волей и четким ви дением п роблемы, чтобы выстоять в навязанном конфликте та кого масштаба. Желательным, хотя и, понятно, высококон фликтным, было бы проведение целеустремленной и тщательно продуманной политики на основе разработки четких программ. Следовало бы зафиксировать имеющую ся ситуацию в системе терминов национальной безопасности, в которой она только и могла быть рассмотрена, так чтобы видно было решение. Требо валось наличие системы каналов независимой информации из источников информации неофициальных, но вполне достаточ но осведомленных. Главное, при анализе причин нельзя было допустить упрощенных толкований, а с этим у поздних комму нистов

было очень тяжело, ибо их разного рода терминологиче ские мистификации вносили дополнительные сложности в из менившийся понятийный аппа рат и затуманили существо рас сматриваемой проблемы. Следовало понимать, что политика есть предельно напряженная схватка с неопределенным исхо дом. Требовалась намного более существенная с точки зрения корректировки их понимания окружающей политической ре альности, и состояла она в том, что именно в это время они впервые столкнулись с фактами, которые не укладывались в сложившуюся до этого в голове в привычную и, как казалось то гда, абсолютно бесспорную картину событий. Да еще и следует понять, что на осно ве ошибочной оценки поступающей инфор мации были составлены рекомендации, которые и привели к плачевным результатам, когда им последовали. Выполненный анализ ситуации давал бы программу действий, которая должна была быть понятной, реальной и прагматичной. Но, увы…

Ясно как делаются такие вещи. Играем белыми, и тогда за нами инициатива. Хочешь захватить город – возьми и выпусти льва из зоопарка. Если его нет – завези цирк, а потом уж выпус ти льва (да не корми его недельку – пусть теперь сам побегает за мя сом), пока одни горожане будут спасаться, а другие ловить «царя зверей», всем будет не до дела. Как можно больше непо нятного, вовлекающего в общий хоровод. И город – наполови ну твой. Самим не надо бегать с автоматами наперевес, лучше всего нарядиться кло унами (опять цирк!) – людей в такой одеж де не будут воспринимать всерьез. А вот уже и президентский дворец… Словом, если бы на замысел обработанных гэкачепи- стов, комитетчиков и теоретиков из-за Ла-Манша был бы нало жен чей-то еще замысел, то… И сдел ать это можно было бы са мыми минимальными силами. Однако ничего не случилось. И говоря языком далеким от литературного, была только чистая подстава и все в полных непонятках. Не было сделано не просто высокопрофессионального, а элементарного. Ясно одно: т ак дела не делаются! И от всего этого у многих (а еще говорят, что «Илишь немногие, очень немногие будут догадываться …») появи лись вопросы… Правда, так и оставшиеся без ответа.

Спрашивал С.Е. Кургинян: «Уже через два часа после перво го объявления ГКЧ П стало ясно, что это провокация со сторо ны параллельных структур, созданных в ряду путчистов. Оче видно: они не пытаются установить чрезвычайное положение, они играют. Игры накладываются друг на друга, параллельно действует группа, созданная в российских структурах, действу ют группы в армии и комитете. Там играли три или четыре груп пы» (Цит. по: (73. С. 399)), «Так называемый переворот, пред принятый ГКЧП, абсурден, и это наводит на размышления.

Версию о непрофессинализме организаторов путча принять не могу. Кроме того, мы имеем дело не с классическим путчем, когда власть захватывает лихой командир дивизии, а с согласо ванными совместными дейс твиями людей, занимающих столь высокое положение, что им и не надо было разрабатывать ка ких-то новых идей. Достаточно было включить кнопку схем, ко торые годами разрабатывались в штабах и отделах наших ве- , домств, как, впрочем, и любых других сколь угод но демократи ческих стран.

Машина не могла не сработать 19 августа. Следовательно, ей просто не дали команду.

Речь идет о политической акции, в худшем случае – о поли ; тической интриге, а не о захвате власти всерьез. Всерьез власти никто не брал. И не хот ел брать. А вот чего хотели, чего добива лись – это вопрос. Информации для точного ответа нет» (19.2. , С. 114-115);

спрашивала «Независимая газета»: «По тому, как был прове ден путч, создается впечатление, что его организаторы – крети ны. Это вступает в п ротиворечие с тем, что в нем принимал уча стие

КГБ, имеющий в таких делах немалый опыт» (19.3. С. 8); г спрашивала «Комсомольская правда»: «Что может быть луч ше плохого путча?» (19.4. С. 4) и «Почему сказав «А», Крючков не сказал «Б»?» (19.5. С. 4), это - с намеком на группу «А» и на сделанные первые шаги, но за ними не последовавшие иные;

спрашивала «Литературная газета»: «Что же все-таки про изошло в августе?» (19.6. С. 4).

спрашивала и газета «День»: «Роль шефа КГБ в событиях ав густа не поддается одноз начному толкованию. По его приказу ^случилось форосское затворничество президента. Именно он, если верить бывшему вице-премьеру Щербакову, сообщил главе Управительства о тяжелой «болезни» М.С. Горбачева, о скопле- |нии боевиков вокруг Кремля и предложил вв ести чрезвычайное Положение. Но после образования ГКЧП Крючков словно бы ^умывает руки»: подчиненный ему могучий аппарат все три ^мутных дня пил чай в ожидании указаний и не ударил палец о палец, чтобы восстановить законность и порядок в стране. (…)

Ряд представителей консервативной оппозиции видит за не решительностью шефа КГБ его сговор с М.С. Горбачевым: он ; *ОТовил не путч, а инсценировку путча, призванную выявить и ¦ Устранить политических противников президента» (19.7. С.1). t Даже стопроцентно сво и выражали полное недоумение: «…Я никогда и в мыслях не допускал, что человек его калибра Мог ввязаться в столь бездарную акцию. (…)

Много позже я испытал шок, узнав, что он был участником любительского» путча против М.С. Горбачева в августе 1991 го да . (…) Я гораздо меньше был шокирован попыткой переворота, чем той опереточной манерой, в которой она проводилась» (19.8. С.348, 374).

И даже ЦРУ – если принять за истину их версию – оказа лось в неведении, по крайней мере, в мемуарах Р. Гейтс вспоми нал те часы так: «Казалось, что успех путча неизбежен, если принять во внимание, как развивались события в СССР в по следнее время. (…) Но к утру у нас в Вашингтоне появилось ощущение, что что-то не то, чего-то в московском путче не хва тало. Почему по-прежн ему работали телефоны и факсы и в Мо скву и из Москвы? Почему почти не изменилась рутинная жизнь? Почему не была арестована демократическая «оппози ция» – ни в Москве, ни по стране? Как этот новый режим до пустил, что оппозиция забаррикадировалась в здании парламен та, и туда свободно приходили люди? У нас появилась мысль, что, может быть, организаторы путча не смогли собрать все свои силы…» (95).

Еще?! Думаю, достаточно.

В ответ услышали невнятное, что-то типа: «Все я вам не рае сказал и все равно ничего не скажу!» Даже по сию пору – 17 лег спустя! – никому, никогда, ни при каких обстоятельствах, он ничего не скажет, хотя иногда и может что-то пообещать (19.9 С. 22), ибо при его информированности цена болтливости мо жет быть его жизнь. Даже несмотря на то что прошло столько времени…

А вот один иностранец кремленолог (кстати, автор биогра фии Андропова) прояснял ситуацию: «The Coup That Failed» (90 P. 1), что в переводе на человеческий язык означает: «Удачный ход, чтобы потерпеть неудачу». Эх, хорошо сказ ал, шельмеп. Одно слово: «nation security amp; intelligence»!

Но ни в одном ситуационном анализе тогда так и не прозву чало: а что делал КГБ? К этому пришли уже позже… Лишь мно го-много лет спустя появится полный, всесторонний и точный ответ; информация к р азмышлению от Проханова: «С каждым го дом зловещая тайна ГКЧП всё отчетливей проступает сквозь во рох разноцветного мусора, который, в целях маскировки, твор цы «великого заговора» набросали на роковое событие. Осетии астры, торчащие из пушек язовских танк ов. Прелестные барыш ни, залезающие в люки броневиков, дарящие любовь очарован ным солдатам. Рок-концерт на ступенях «Белого дома» с нарко тическими музыкантами и толпой. Идиот-виолончелист, бегай ший по «Белому дому» с автоматом Калашникова. Все это «рево люционные комиксы», наспех раскрашенные либеральной пропагандой. Легковесные «конфетти», брошенные в глаза по терявшим Родину людям.