КГБ в смокинге-2: Женщина из отеля «Мэриотт» Книга 2
Шрифт:
— Понятно, — кивнул Атилла и заглянул в блокнот. — Товарища Яноша Кадара по-прежнему беспокоит активность Мольнара. Как стало известно товарищу Кадару, Мольнар получил от товарища Суслова обещание, что примерно через неделю его примет в Кремле товарищ Леонид Ильич Брежнев…
— Ты смотри! — хмыкнул Андропов и покачал головой. — Впервые слышу об этом!
— Тем не менее это так, — твердо произнес Хорват. — Информация получена из канцелярии Михаила Андреевича Суслова и сомнений не вызывает.
— Допустим, — кивнул Андропов. — Что дальше?
— У товарища Яноша
— Неужели ваш шеф хочет попросить меня арестовать Мольнара прямо в аэропорту и посадить его во внутреннюю тюрьму КГБ? — вяло улыбнулся Андропов.
— Нет, Юрий Владимирович, — не меняя сосредоточенного выражения лица, ответил Хорват. — У него есть другой план…
— Вот как? — вновь хмыкнул Андропов. — У него?
— Именно, — невозмутимо кивнул венгр и перевернул листок блокнота. — В распоряжении товарища Кадара есть данные оперативного наблюдения службы внутренней безопасности, свидетельствующие о том, что Мольнар поддерживает конспиративные связи с группой венгерских диссидентов, сориентированных на ликвидацию в Венгрии социалистической формы правления, в частности, с ее лидером, профессором будапештского университета Альбертом Фаркашем…
Едва только услышав слово «диссиденты», Андропов внутренне весь собрался и резко вскинул свою крупную голову.
— В этой связи, — продолжал Хорват, демонстративно не замечая реакцию шефа КГБ, — у товарища Кадара возникают определенные сомнения. Дело в том, что если он, допустим, передаст в Москву данные, изобличающие Мольнара в оппортунистической, раскольнической деятельности внутри ЦК ВСРП, сам Мольнар может представить их перед кремлевским руководством, как сознательное стремление товарища Кадара опорочить его лично и группу его сподвижников в партии, категорически не согласных с нынешним курсом ВСРП…
— А документы? — с едва различимой иронией в голосе спросил Андропов. — Как быть с теми самыми «данными оперативного наблюдения»?
— Мольнару ничего не стоит заявить, что они сфабрикованы, — быстро ответил Хорват, явно ждавший именно этого вопроса.
— А они сфабрикованы? — с наигранным простодушием поинтересовался Андропов.
— Я передаю вам только то, товарищ Андропов, что велел мне передать товарищ Янош Кадар.
— Естественно, — кивнул председатель КГБ. — Продолжайте.
— Товарищ Янош Кадар высказал такую мысль: в том случае, если в наличии конспиративных связей Мольнара с венгерскими диссидентами убедится непосредственно представитель КГБ СССР, и, соответственно, поставит об этом в известность свое прямое руководство, то это сразу же дезавуирует возможное заявление Мольнара о том, что речь идет о намеренной фабрикации изобличающих его документов…
— Мне кажется, я начинаю понимать тонкость плана товарища Кадара, — задумчиво произнес Андропов, сфокусировав взгляд на венгре. — Мне только одно непонятно: каким же образом высокопоставленный представитель Комитета госбезопасности ни с того, ни с сего объявится в Будапеште. Тем более, по своим делам, а не по официальному приглашению ваших властей? С чего бы вдруг? И не напоминает ли вся эта ситуация,
— Совсем забыл сказать вам, товарищ Андропов: в настоящее время в Будапештском университете стажируется доктор технических наук Владимир Белоусов из Новосибирского академгородка, — не отводя взгляда, ответил Хорват. — Он находится в постоянном контакте с профессором Альбертом Фаркашем…
— Насколько я помню, — покачал головой Андропов, — этот ученый никакого отношения к советским диссидентским кругам не имеет.
— Трудно сказать, — задумчиво произнес венгр. — Люди ведь меняются… Причем подчас так резко, что и не уследишь. В любом случае, если такая связь между Белоусовым и Фаркашем не будет подтверждена, репутация советского ученого никак не пострадает — мы это гарантируем, товарищ Андропов. Однако сам факт, плюс естественные опасения товарища Кадара, полностью связанные с сохранением целостности и боевитости руководящего ядра Венгерской социалистической рабочей партии, вполне заслуживают того, чтобы в Будапешт был откомандирован высокопоставленный представитель Комитета государственный безопасности СССР, который на месте, в тесном контакте с представителями венгерских служб внутренней безопасности, мог бы во всем разобраться и, вполне возможно, предотвратить еще один 1956 год…
— Н-да, логично, — пробормотал Андропов и слегка налег на стол грудью. — И кого, по мнению товарища Кадара, я должен командировать в Будапешт?
— Товарищ Янош Кадар немало наслышан об огромном вкладе в борьбу с диссидентским движением вашего первого заместителя, генерала Семена Цвигуна, — медленно произнес Атилла Хорват и убрал со стола блокнот. — Для нас это была бы большая честь — принять у себя руководителя такого ранга. Товарищ Янош Кадар готов оказать генералу Цвигуну всяческое содействие… Он бы и сам позвонил ему, но, понятно, решил раньше переговорить с вами, товарищ Андропов…
— А вы не боитесь ответственности, которая ляжет на ваши плечи?
— Что вы имеете в виду, товарищ Андропов?
— Надеюсь, вам известно, товарищ Хорват, — тихо произнес Андропов, — что руководители КГБ такого высокого ранга, как генерал Цвигун, по понятным причинам, крайне редко выезжают за пределы Советского Союза. По инструкции, их должна сопровождать усиленная личная охрана и, кроме того, страна пребывания, в свою очередь, также должна всемерно обеспечивать его безопасность.
— Смею вас заверить, товарищ Андропов, что товарищ Янош Кадар полностью осознает эту ответственность и гарантирует невозможность любых, даже самых маленьких, инцидентов. Генералу Цвигуну будут созданы все условия для плодотворной работы.
— И как долго, по мнению товарища Кадара, может продлиться командировка моего первого заместителя?
— Дня три-четыре, не больше, — тут же ответил Хорват.
— А ему ХВАТИТ этого времени?
— Вполне! — кивнул Хорват. — Кроме того, сейчас у нас, в Будапеште, прекрасная погода. Солнечно, ясно, тихо… Товарищ Кадар просил передать вам, товарищ Андропов, что генерал Цвигун заодно прекрасно отдохнет и вернется в Москву ДРУГИМ ЧЕЛОВЕКОМ.