Кибердемоны. Призрак

Зимин Дмитрий

– Постараюсь, - буркнул он и выбрался из салона.

Вестибюль главного здания Московской Безопасности был точно таким же, как и в очках вирт-присутствия. Белый мрамор, высокие, забранные армированным стеклом окна и рама стационарного сканера с охранниками в касках, бронежилетах и с готовыми к бою автоматами.

Мирон встал на ленту самобеглого конвейера. Пока он медленно, на предписанной скорости, ехал сквозь короткий прозрачный коридор, его просветили, прощупали, обнюхали и обмерили десятками способов, от которых, если задуматься,

начинали подниматься дыбом волоски на руках.

Охранника с щупом химикалиев не было - наверное, с тех пор, как была создана вирт-программа, успели модернизировать основной сканер.

Карта-пропуск, настоящие документы Платона, тоже была подвергнута тщательной проверке - как только она попала в поле зрение сканера, сведения о том, что Платон Орловский вошел на территорию МОСБЕЗ, тут же отправились в базу учёта посетителей.

Сдав пальто в гардероб, он спокойно поправил перед зеркалом волосы - оглядывая попутно всё пространство вестибюля... Пока всё спокойно.

Лифты. Мирон выбрал тот, на котором останавливался курсор в программе и провёл ладонью над активирующей панелью.

Вокруг, в разных направлениях, перемещались люди. Сновали дроны с папками - информацией настолько секретной, что её не доверяли электронным носителям, цокали каблучками девушки-секретарши; несли перед собой - как вещественное доказательство высокого положения - солидные, обтянутые дорогими костюмами животы, чиновники высшего звена; чеканили шаг генералы, отдавали честь подчиненные.

– Ба! Кого я вижу!
– голос за спиной был бархатно-вальяжным, будто бы сдобренным хорошей порцией коньяка.
– Господин Орловский собственной персоной.

Если б не таблетка Соломона, в этот момент пот у Мирона брызнул бы даже из волос.

Мысленно подгоняя неторопливый лифт, он повернулся. Припомнил досье из двух десятков изображений, приложенных Платоном к вирт-программе...

– Генерал Якубович, - он слегка наклонил голову.
– Направляетесь домой. Супруга ждет к ужину.

Манера, в которой общался с людьми Платон, возникла сама собой.

– Как всегда, в курсе всех дел, - благодушно усмехнулся генерал.
– Всё-то вы знаете, всё-то вам известно...

– Мне неизвестно, как решить теорему Сечкина-Павлыша.

– Всё-то вам по плечу...
– слова, которые не входили в сферу кругозора генерала, просто падали мимо. Как сквозь крупноячеистое сито.
– Ну... Не буду мешать. Несите службу!

Проявив, таким образом, заботу о подчиненном, генерал неторопливо развернулся и направил обтянутое дорогим сукном и украшенное золочеными пуговицами тело на выход.

Лифт, тренькнув, распахнул двери.

Торопливо заскочив внутрь и укрывшись за зеркальными панелями, Мирон перевел дух. Посмотрел на своё отражение. То ответило слегка безумным взглядом...

А чего ты хотел, бро? Надеялся, что никто в этом гадюшнике тебя не знает? Привыкай. Скорее всего, это не последний сюрприз...

Второй ожидал прямо в лифте. Оказалось что кнопки, которые он нажал по памяти, отправили кабину не вверх, как Мирон почему-то ожидал, а вниз.

Минута... Вторая... Он прикинул, что спустился намного глубже, чем все катакомбы и метро, вместе взятые. Военные всегда любили строить вниз, а не вверх.

По пути миновали несколько чек-пойнтов - на каждом он вынимал пропуск и прикладывал к специальной панели.

Коридор встретил тусклыми лампами дневного света, красной ковровой дорожкой и глухими бетонными стенами. Бункер. Убежище. Двери облицованы бронированными плитами, выдерживающими попадание бомбы в парочку мегатонн...

Трудновато будет отсюда выбраться, - подумал он, уверенно шагая по коридору, сворачивая, опять шагая, поднимаясь и опускаясь по лестницам, вновь углубляясь в коридоры... Фотографическая память надежно фиксировала все повороты и переходы, но всё же, в глубине души грыз червячок сомнения: а вдруг он ошибся? Вдруг запомнил не так?

Наконец - нужная дверь. Стальная плита, утопленная в стену. Рядом светится окошко сканера. Мирон поднёс карту-пропуск. Окошко помигало, попищало, рядом открылась дверца, а из неё вылезла клавиатура. Мирон не поверил глазам. Пластиковые кнопки! М-да, военные - кладезь старинных традиций. Раздался требовательный сигнал: система безопасности требовала набрать код. Мирон порылся в памяти...

Никакого кода Платон не оставлял. Он лихорадочно прокрутил в уме всю программу виртуального присутствия. Коридоры, номера дверей, лифты, лестницы, досье на тех, кто может с ним заговорить... Нет. Никаким кодом там и не пахло.

Он стоял неподвижно, по-возможности, стараясь не выказывать признаков паники - под потолком наверняка скрывались камеры, и если наблюдатели что-то заподозрят, любую мелочь, выбившуюся из общей схемы поведения - ему капец.

Раз сверхпредусмотрительный Платон не посчитал нужным называть код, значит рассчитывал, что Мирон его знает и так. Это проверка. На случай, если кто-то - не Мирон - попытается воспользоваться картой в очках...

Так. Быстро. Платон знает, что времени на размышления не будет, и Мирону придётся ввести первые цифры, которые придут на ум. Последовательность Фибоначчи! Первое, что рассказал им отец о мире цифр. В детстве, играя в шпионов, они шифровали записки именно этим кодом.

Мирон поднес руку к кнопке "ноль" - с него начиналась последовательность, но в последний миг дернул руку и нажал двойку. 2584, 4181, 6765... Платон всегда говорил, что запомнить первые восемнадцать значений - для новичков. Уровень детского сада.

После шестнадцатой нажатой кнопки панель звякнула и убралась. Раздалось шипение пневмозамка... А вслед за ним - низкий, вибрирующий в грудной клетке, вой сирен.

Глава 12