Кибердемоны. Призрак
Шрифт:
– Платон выбрал тебя, - упрямо сказала Мелета.
– Ты нужен ему.
Отвернувшись, она пошла по шпалам. Автомат под капюшоном чуть заметно подпрыгивал.
– Ты не устала?
– спросил Мирон минут через пять. Молчать было невмоготу. Хотелось выплеснуть накопившееся напряжение, поговорить хоть о чем-нибудь, лишь бы хоть немного отдалить от себя вспышки выстрелов, белые безумные глаза и поблескивающие в свете фонарика голые черепа... Оставить между собой и ними ветхий заборчик из слов.
– Может, я понесу рюкзак?
– Ничего, - как всегда коротко ответила
– Всё нормально.
– Кто эти ходоки?
– опять спросил он, прошагав в тишине минуты две.
– На выродков похожи. Ошибка селекции...
– При позапрошлом мэре был приказ: очистить Москву от бомжей, - сказала Мелета.
– Ловить, и куда-то вывозить их было слишком хлопотно, вот их и загнали под землю.
– Ясно, - ответил, не разжимая зубов, Мирон.
– Всё с ними понятно...
Сначала они пытались жить, как все. Строили посёлки из коробок, добывали еду и воду... Потом начала сказываться нехватка витаминов. Элементарного солнечного света. Антибиотиков и антисептиков... Они умирали сотнями, но те, кто выживали - превращались в чёрных ходоков.
Через часа полтора быстрой ходьбы Мирон стал замечать, что из-за стены доносится равномерный воющий гул. Словно там работал высокоскоростной бур или двигалось что-то быстрое...
– Мы приближаемся к суперметро?
– Да, - кивнула девушка.
– Ты только заметил?
Новые, скоростные поезда не могли ходить по старым, изогнутым веткам. Им требовались ровные, с очень плавными изгибами, туннели.
– Выйдем через одну из станций наружу?
– вновь спросил он.
Навалилось облегчение. Скоро. Скоро эта муть закончится. Перестанет давить темнота, удасться глотнуть свежего воздуха... Удивительно. Раньше он никогда не испытывал бешеной тяги к свежему воздуху. Наоборот: открытые пространства пугали, заставляли чувствовать себя неуютно. Но теперь, после нескольких часов, проведенных под толщей земли, в совершенно другом мире, населённом диковинными и опасными существами, Мирон чувствовал потребность оказаться на улице. Под открытым небом, среди нормальных людей, которые не собираются его есть.
Гул приближался. Он походил на звук взлетающего гиперзвуковика, но был гуще, насыщеннее. Мирон решил, что это из-за стенок туннеля. Звук в них не распространяется во все стороны, а концентрированно уходит всего в двух направлениях.
В животе зародился нетерпеливый трепет, предчувствие перемен. Он пошел быстрее, почти побежал за девушкой - она тоже ускорила шаг. А потом остановилась.
– Ты что?
– Мирон ткнулся ей в спину.
– Опасность? Опять ходоки?
– Нужно переждать, - она кивнула на ржавую дверь, утопленную в бетонную стену и почти незаметную под слоем пыли.
– Чего ждать-то?
– было жалко, что хорошее предчувствие растворяется в волне раздражения. Уходит, протекает сквозь пальцы, как вода в песок.
– Мы же почти выбрались! Давай сделаем последний рывок...
– Нельзя, дурачок, - она вновь вернулась к снисходительному тону.
– Там день, мы оба в розыске. Нам нельзя выходить.
– И что?
– про то, что его ищет полиция, Мирон как-то забыл.
– Вечно теперь будем сидеть под землей? Пока не станем чёрными ходоками?
Закатив глаза и отвернувшись, Мелета стала ковырять в двери железной загогулиной, которую достала из рюкзака.
Значит, и это было предусмотрено...
– рассеянно подумал Мирон.
– Мене, текел, упарсин. Весь его путь, начиная с материнского звонка, был измерен, взвешен и просчитан до последнего шага. А значит, бесполезно сопротивляться. Платон не позволит сойти с дистанции. Ведь он - старший брат. И отлично знает, как этого не допустить.
– Мы побудем здесь до темноты. Подождем одного человека. А потом выйдем на поверхность.
В том, как она произнесла слово "поверхность" угадывался чуть ли не священный трепет.
– Какого человека? Зачем его ждать?
– от любого незнакомца Мирон ожидал только неприятностей. По-другому как-то не выходило.
– Затем, зачем надо, - дверь скрипнула и Мелета, навалившись плечом, толкнула её внутрь.
– Чего смотришь?
– спросила она.
– Помогай. Заржавела в хлам...
Он вздохнул и пристроился рядом с девушкой. Несмотря на долгий путь, от её волос всё еще слабо пахло земляничным мылом.
Дверь отошла рывками сантиметров на двадцать пять, а затем застряла окончательно. Мелета, сняв рюкзак, протиснулась внутрь. Затем протянула руку.
– Давай, - приказала она.
– Пролазь боком.
– Может, не надо?
Он боялся что дверь, если они её захлопнут за собой, уже никогда не откроется. Так и подохнут они в этом склепе, всеми забытые, никому не нужные...
– Лезь, сказала. Хочешь, чтобы ходоки тебя почуяли?
Это был аргумент.
Стиснув зубы, пыхтя, как паровоз, Мирон протиснулся в щель и замер, щурясь от яркого света. Яркого - по меркам подземелья...
Под потолком вполнакала светила желтая лампочка, провод от неё тянулся к небольшому аккумулятору на полу.
Комнатка была крошечная, три на три. Стены - всё тот же бетон, украшенный старинными бумажными постерами. В углу - топчан, застеленный синим войлочным одеялом, под ним даже угадывалась подушка в серой от времени наволочке. Пол был голым, чисто выметенным, справа от топчана - колченогий столик и два обгрызенных табурета. На столе, прикрытые плёнкой, стояли жестяные кружки и медный, тусклый от старости чайник.
– Каптёрка обходчиков, - тихо сказала Мелета. Из её рта нежным облачком вырвался пар.
– Поезда давно не ходят, и об этом месте все забыли. Кроме нас.
Пыли нет, - отметил Мирон.
– На столе, рядом с кружками, банка с суррогатом заварки и пакетики сухих сливок. Значит, здесь кто-то бывает.
Раздался гулкий грохот. Мелета всё-таки захлопнула дверь...
Сразу стало очень тихо. Слышно только их общее дыхание и шум крови в ушах.
– Ну?
– спросил Мирон.
– И что будем делать?
Мелета уже копалась на столе. Сдернув плёнку, она взяла чайник, из ящика на полу достала бутылку с водой, крошечную горелку с газовым баллоном - Мирон не думал, что такие до сих пор выпускают...