Кика - женщина с изюминкой. Любовные успехи и неудачи разведенной журналистки
Шрифт:
Я только что пришла. Я была на воскресной рок-самбе; у меня звенит в ушах после этой магической музыки. Меня там сильно качало, не знаю, то ли под воздействием музыки, то ли из-за пульсирующей вибрации помещения. Я почувствовала легкие приступы жалости к себе. То есть, сначала-то было возбуждение, ибо никто не может остаться равнодушным к заражающему энергией шоу. А затем – бешенство при виде целой толпы красивых мужчин, ну или почти мужчин (учитывая нежный возраст этих парнишек), которые были переполнены желанием и невозможностью больше терпеть. Еще позже пришла задумчивость. Я размышляла над великим «почему». В конце концов, неужели я еще не вышла из того возраста, когда, сломя голову, бросаются вслед за своими чувствами? Ну и, наконец, появилась злость: я почувствовала себя совершенно беззащитной там, посреди толпы, пытаясь убедить сама себя в том, что я способна быть счастливой и без Бету, и без любви. Таким образом, шоу поблекло и усилило чувство дискомфорта (я пьяна, поверьте, и совершенно не могу выбирать выражения). Нет, я не нуждалась в том, чтобы быть хоть с кем-то. Глупо было бы верить, что поцелуй незнакомца мог бы облегчить мое одиночество. Поцелуй помог бы, если бы его подарил мне Бету. Вот так-то.
Из всего этого я сделала вывод: Бету должен стать прочитанной и перевернутой страницей. Встречи должны быть спонтанными и непредсказуемыми и не должны требовать от меня душевных сил. Не должно возникать ни усталости, ни неудовлетворенности. Нельзя допускать регулярности и близости, о которых я так мечтала.
Неполноценное удовольствие
Неверность не так просто искоренить
Я всегда смотрела на неверность как на величайшее зло. Избрать спутника жизни и сразу же бросаться на тайные поиски замены всегда казалось мне подлостью. Не столько потому, что я считаю это занятие нечестным и незрелым, сколько из-за моей неспособности оставаться равнодушной к тому риску и обману, который кроется в половом акте.
Риск слишком очевиден, чтобы я детально рассматривала его. Неожиданная страсть, потеря покоя и чувство вины – его составляющие части, не говоря уж о неизбежном преступлении закона. Но дело не только в этом. Для тех, кто способен хоть немного чувствовать, измена не ограничивается миром райских наслаждений. Если только вы не специалист по изворотливости и лжи (и не слишком слепы и трусливы, чтобы не признать крах любви), вы никогда не сможете выйти невредимым из огня адюльтера.
Перейдем к честности.
В период жизни, когда мы только знакомимся с гениталиями и самоутверждаемся за их счет, секс может оставаться просто сексом. Это элементарное испытание «оборудования», которым нас снабдила природа. Но как только заканчивается фаза, во время которой мы должны себя убеждать в том, что мы красивы, привлекательны и – эврика! – можем уже соблазнять всех, кто нам интересен, наступает момент компрометирования, хотим мы этого или нет. Наступает этап, когда мы начинаем думать о качестве и честности. Все начинает иметь значение и в то же время теряет значение. Остается лишь истинное.
Что касается «плоти и прочего», то не существует ничего, что бы относилось только к телу, и не касалось бы всего остального.
В этот период секс становится всем самым лучшим и самым худшим одновременно. Худшим, когда становится банальным, механическим и скучным. Оргазм – это всего лишь оргазм. Пикантные ложбинки и анатомические углубления становятся просто мясом. Выделения становятся просто бесполезными липкими субстанциями. Хорошо, если есть гримасы безумства, гнева, злости или страсти, которых все супружеские пары боятся и желают.
Ханиф Куреиши в книге «Близость» написал: «Здравый смысл говорит, что мы не нуждаемся в том, чтобы уступать каждому натиску и бежать за каждой женщиной, которая нам понравилась. Но я нахожу, что мы могли бы отправиться хотя бы за некоторыми из них; ведь мы никогда не знаем заранее, какие прелести они таят». И, еще прежде, чем я его прокляла за эту ложь, он продолжил: «После определенного возраста секс не может быть случайным. Я бы не вынес просить о такой малости. Всего лишь положить руки на тело другого человека или дотронуться до ее губ своими губами – какой великий в этом компромисс! Выбрать кого-то и открыть для себя целую жизнь. Пригласить человека, открыть твою жизнь». Это походит на слова одного моего друга, которому до сего дня не удается быть верным. В приступе уныния он признался, что уступал соблазнительным девушкам, ожидая, что одна из них может оказаться любовью всей его жизни. Наверное, если вдуматься, Куреиши говорит о том же.
Бету вернулся из своего «культурного далека» куда более заинтересованный моей скромной персоной, чем перед отъездом. По тому, как нежно он со мной общался, было очевидно, что он соскучился. Его возвращение пришлось за неделю до моего дня рождения, последнего в двадцатом ряду. Создавалось впечатление, что он вылетел на родину, как только купил последний номер «VIP»а. Потому что цитаты из моей статьи время от времени проскакивали в его речи.
Мы не виделись и не говорили до дня рождения, если не считать двух или трех электронных писем, которыми мы успели обменяться. Мы так изголодались друг по другу, что этот голод приходилось покрывать слоем сердечной радости, чтобы замаскировать его. И хотя желание видеть его изменившимся и более готовым к самопожертвованию было для меня велико (кто знает, вдруг на сей раз повезет), но как только он пришел на мой праздник, крепко обнял меня, я тотчас же поняла, что вернулся он ровно таким же, каким уезжал несколько месяцев назад – потерянным, рассеянным, почти оторванным от действительности. Единственное – он стал еще красивее, или мне показалось так по сравнению с его образом, столько времени царившим в моей голове. И все же я поняла, что нам не уйти от любви.
Еще прежде, чем праздник начался, я уже была пьяна, трусила и одновременно жаждала увидеть вновь «своего» мулата. Он пришел первым (после моей верной единомышленницы Айлин, которая исполняла обязанности помощницы, помогая мне встречать гостей и обещая развлекать их в том случае, если я захочу исчезнуть вместе с Бету). Самая большая моя глупость заключалась в том, что я сделала праздник из-за него. Чем больше я маскировала повод праздника слоганом «последний день рождения перед тридцатником», тем больше моя совесть выдавала меня и показывала, что с этим что-то не чисто. Мне не повезло с праздником, и еще больше – с «потрясающим нарядом именинницы» (так называемым). Должна сознаться, что на тот момент у меня не было даже достаточной суммы, чтобы оплатить долг на кредитной карте. Я знала об этом с самого начала, и заткнула рот ворчливому сверчку, который напоминал и напоминал мне про кошелек, следующей тирадой: «Я и так слишком много страдала в прошедшем году, и должна почтить его память как подобает, в величественном стиле. Это поможет прогнать всех демонов». Кто, встретив такие аргументы, сможет отрицать благородную необходимость таких затрат?
Я была вся в черном. Меня распирало от гордости, ведь я потратила на сногсшибательное платье целое состояние. И вдруг – ошеломление, гром среди ясного неба – моя близкая подруга пришла точно в таком же платье. То есть, мое было однозначно красивее, лучше отделано, из качественной ткани, элегантное, но ее платье при приглушенном свете моей гостиной также казалось очень хорошим, и даже лучшим, чем мое, потому что сама она стройнее, а грудь у нее больше моей. И это придавало ей вид женщины, находящейся в потоке моды, чего не скажешь обо мне (у меня более крепкое телосложение, чем у образцовых красавиц). Неприятное ощущение оттого, что меня заслонил наряд моей же гостьи, омрачило радость, нахлынувшую на меня после слов Бету, которые он произнес, уставившись на меня: «Ты очень красивая, Кика, очень-очень красивая». То, как он выделил «очень», удвоило удовольствие от новой встречи, тем более что стремление произвести на него впечатление было целью всего вечера.
Подруга с таким же (почти) платьем, как у меня (не считая мини-деталей дизайна и моего мизерного удовлетворения от пустякового факта, что она была всего лишь королевой дешевой имитации), находилась в воодушевлении от перспективы встретить моего экс-дружка на вечеринке. Это был очень симпатичный мальчик, с которым мы пару раз сходили куда-то (незадолго до того, как меня покорил мулат с приятным голосом), и чьим главным достоинством был огромный пенис и эрекция idem [19] .
19
Следовательно (лат.).