Кикимора болотная
Шрифт:
Кто кому завидует? Разве я пытаюсь протиснуть молодую девицу в Марусин дом? Щеки!
Щеки!
Я фыркнула и хотела вернуться в кровать, откуда раньше времени меня и извлекла Маруся, но три дверных звонка сообщили о приходе Евгения. Я распахнула дверь и тут же была подвержена нападению на свои худые щеки.
— А щеки! Щеки! — радостно вопил Евгений, щипая и кусая меня на все лады.
— С ума. сошел?! — отбивалась без особой охоты я. — Могу представить, где ты этому научился.
— Да, эту сцену я только
— Ну так не думай, что такой варварский способ выражения любви нравится всем, — ответила я и добавила:
— Может, он и в самом деле любит Марусю, раз лучших достоинств в ней не нашел? А ведь и правда, из всего, что у нее было, более-менее сохранились только щеки.
Евгений усмехнулся и пожал плечами.
— Конечно, любит. Я не поклонник крупных — женщин, но Маруся уж очень хороша.
Я, словно после удара под дых, поинтересовалась одними губами:
— Чем же она хороша?
— Сиськами, задницей и вообще фигурой. Всего много, все есть. Что еще мужику надо?
Я растерянно осмотрела свою фигуру в висящем на стене зеркале. Отметив ее незначительность, я пролепетала:
А мне еще хотели впендюрить молодую домработницу. Понятен ее замысел, я имею в виду Марусю.
Евгений неожиданно заинтересовался:
— Домработницу? Вот правильно. Это то, что тебе нужно. А то глянь на себя в зеркало: на тебе уже лица нет. Надо взять молодую крепкую домработницу, чтобы все спорилось в ее руках…
Насчет ее рук не знаю, а мои руки уже уперлись в бок, глаза метали молнии и стрелы.
— Маруся — прелесть, на мне нет лица, а ему не кикимору болотную — молодую и крепкую подавай, чтобы все в руках! — возмутилась я.
Евгений рассмеялся.
— Обожаю, когда ты ревнуешь. Не хочешь молодую, бери старую. Мне подойдет любая.
— Как это по-мужски! — выразительно закатывая глаза, констатировала я, на что Евгений рассердился.
— Ну все, хватит, — рявкнул он, но, испугавшись своей смелости, сразу же дипломатично пояснил:
— Лично я иду ремонтировать кран и бачок, а ты можешь приготовить мне кофе, а если появится настроение, то и завтрак. Санька где?
— Санька спит, а ты иди к черту, так меня пугать. Говорила тебе, что разница в возрасте до добра не доведет. Мне уже сейчас трудно соответствовать твоим тридцати шести, а что будет через десять лет?
— Через десять лет я буду импотентом, и ты успокоишься, — обнадежил Евгений.
— Заманчивая перспектива.
Санька выскочил из спальни: и закричал:
— И я буду импотентом! И я!
Мне осталось лишь развести руками.
— Вот, милый мой, до чего доводит твое воспитание. Вот, чему ты учишь ребенка, хотя в его возрасте это неплохо, особенно при его болезненном интересе к сексу. Вчера он справлялся, что такое секс-премьер и сексофон.
— Надеюсь, ты правильно
— Можешь не сомневаться, — ответила я и удалилась на кухню варить кофе, раз уж в этом доме совершенно не дают поспать.
Звонок в дверь застал меня за этим занятием. Из ванной выбежал Евгений и с криком «это Серега пришел на помощь!» помчался в прихожую.
Серега, друг Евгения, в помощи постоянно нуждается сам, но. при этом (как последний враг) умудряется еще предлагать и свою, хотя от этого выходят одни неприятности.
На этот раз Серега, видимо, обещал справиться с бачком и краном. Я живо представила, что теперь с ними станет, но решила по пустякам не расстраиваться.
Поэтому, спокойно закуривая сигарету, я сидела на кухне и изучала в зеркале свое лицо, которого якобы на мне нет, и была вполне довольна тем, что вижу.
Щеки, правда, немного ввалились, но разве не этого добивалась я много лет?
На пороге вырос Евгений. На его губах блуждала улыбка.
— Это к тебе, — крикнул он и, насвистывая игривый мотивчик, отправился в ванную.
— Эй, постой, — вернула я его громким шепотом. — Кто там?
— Какая-то незнакомая девица, спрашивает хозяйку. Это ты?
— Это я. А что за девица? Хорошенькая? Евгений причмокнул губами и закатил глаза, демонстрируя крайнее восхищение.
— Высший пилотаж! — констатировал он.
Я пулей вылетела в прихожую. У раскрытой двери стояла девица, каких немало на Тверской. Длинные, ничем не прикрытые ноги, полные глупости глаза в обрамлении щедро намазанных тушью ресниц, сочные карминовые губы, на голове…
В общем, я пришла в ужас и с криком «нет, никогда!» захлопнула дверь и сразу припала к «глазку», давая себе клятвы завтра же убить Марусю.
Девица удивленно пожала плечами, перешла к соседней двери и надавила на кнопку звонка.
Ждать ей пришлось довольно долго. У моей соседки Татьяны не квартира, а постоялый двор. То из Мурманска родственники, то из Челябинска, то из Ставрополя. И что ни ночь, то пир горой. Хроническое нашествие гостей доведет-таки мою добрую Татьяну до хронического алкоголизма. Она уже давно не работает, перешла на ночной образ жизни и трезвой бывает лишь изредка.
Девица в ожидании нетерпеливо дрыгала своей длинной ногой, а я ругала и ее, и Марусю, и Татьяну. Наконец дверь распахнулась, и на пороге показалась Татьяна в халате, накинутом поверх ночной сорочки до пят. Она сонно, пьяно и бестолково хлопала ресницами, явно пытаясь продрать глаза.
— Как вы относитесь к гостям из… — заблеяла девица, но Татьяна не дала ей договорить.
— Прекрасно отношусь, — воскликнула она, сгребла девицу в охапку и радостно завопила:
— Миша! Юра! Андрюха! Тети Дунина Зина приехала!