Киллер навсегда

Кивинов Андрей Владимирович

— Да знаете, как-то стыдно оперу выступать в роли «терпилы».

— Но женщине-то, наверное, не было стыдно? Могла бы написать она.

— Она убежала, пока я бился с хулиганами.

— Вчера, как мне известно, вы опять попали в передрягу?

— Да. И по факту этой передряги возбуждено уголовное дело.

— Опять защищали женщину?

— Как ни странно, да. Бывшую жену.

— Значит, бывшую?

— Вот именно.

— Ага.

Крайне содержательный диалог. Сотрудник УСБ не питал личной злобы к Волгину, но, отсидев в этом кресле два года, в каждом попавшем к нему сотруднике милиции

видел потенциального подонка. Взяточника, укрывателя преступлений, одного из тех, кто, по определению, превышает власть и принуждает к даче ложных показаний. Профессиональная деформация. Сотрудники УР тоже нередко делят окружающих на три категории: потенциальные потерпевшие, обвиняемые и осведомители.

— Вот бланк. В соседней комнате напишите объяснение.

Еще три года назад менты всегда писали рапорта. С приходом нового начальника, генерала на букву "П", все чаще не докладывали о своих действиях, а давали объяснения своим поступкам. Практически каждый, на кого приходили жалобы в УСБ, по результатам ее рассмотрения получал взыскание. Независимо от наличия и степени вины. В назидание другим. Чтоб не давал повода к жалобам и служба медом не казалась.

— По поводу?

— По всем поводам. Пишите, потом с вами переговорит начальник отдела. И не забудьте указать, на какие средства вами приобретены две машины, квартира и кто оплачивает ваш сотовый телефон.

— У налоговой инспекции ко мне претензий нет.

— Пишите, — оперативник УСБ многообещающе улыбнулся.

Когда отпустили, Волгин заехал в больницу к Хмарову. Из соображений конспирации делать этого, конечно, не стоило, но, во-первых, именно в этой лечебнице у Сергея были знакомые, и он прошел незаметно для возможных наблюдателей, а во-вторых, если Хмарова намеренно вывели из игры, то какая теперь, к черту, конспирация?

Кроме Вадима в палате дремал старичок с переломами обеих рук. Волгин поставил на тумбочку стандартный набор из фруктов и соков, присел на табуретку. Осведомитель заметил следы побоев на лице куратора и невольно улыбнулся.

— Сильно болит? — спросил Волгин.

— А куда денешься?

— Ленка приходила?

— Была. Она не при делах, факт. Ума не приложу, кто это мог быть.

— Я разговаривал с ребятами из местного отдела. У них уже случались похожие грабежи.

— Да?

— Работает одна группа…

— Подонки!

С операми, на чьей территории был избит Хмаров, Волгин, действительно, успел побеседовать, но аналогичных случаев они припомнить не могли. Нападали в этом районе как и везде, били, снимали куртки и рвали сумки, но чтобы ноги ломать — такого не случалось.

Ничего, маленькая ложь пойдет только на пользу.

— Свидетелей не нашли?

— Откуда?

Хмаров понимающе вздохнул.

— Когда-нибудь этим должно было кончиться. Можно сказать, еще легко отделался.

Из больницы Волгин поехал на работу. Посидел, разбираясь с бумагами, подремал в кресле под мерный стук дождя по подоконнику. Встрепенулся за секунду до того, как подал голос радиотелефон. Сон улетел моментально, еще до того, как послышался голос Валета:

— У меня мало времени. Комсомольская, двенадцать, сорок два. Там двое наших и Паша, его взяли час назад. К вечеру

приедет Филин.

— Они с оружием? — спросил Волгин, но Валет уже отключился.

Сорок вторая квартира была на четвертом этаже. Родионов, у которого в этом доме жили знакомые, ушел на разведку. Волгин и Катышев сидели в новой «десятке» ББ, еще четыре опера и два участковых прятались в микроавтобусе, спешно вытребованном у районных экспертов. Катышев волновался, то и дело поглядывая на окна, за которыми что-то происходило: горел свет, мелькали плечистые тени. Теней было две, повыше и пониже.

— Информация верная?

— Посмотрим. — Волгин не испытывал обычного в таких случаях возбуждения, хотелось спать, и он сидел, откинув спинку кресла, следил, как сгорает в пальцах сигарета.

Родионов отсутствовал долго. Подошел к машине сзади — очевидно, из дома выбирался черным ходом и потом кружил по дворам.

— Ну что там? — спросил Катышев.

— Похоже, в точку. Хата съемная, хозяева живут в другом городе. Обычно стоит пустая, иногда но ночам заваливается компания с девочками, гуляют двое-трое суток, потом опять тишина. Сегодня, часа в два, приехали на джипе впятером. Четверо — типично бандитской наружности, и с ними дядька пожилой, то ли пьяный, то ли уколотый чем-то. Двое вскоре уехали, остальные не выходили. Телефона в квартире нет, дверь железная. Я посмотрел: дом рассыплется, она устоит; нечего и думать с той стороны подобраться.

— Да? А что тогда? В окна прыгать у нас пока оснований нет. Да и веревок не найдем.

— Надо спецназ звать. Они запрыгнут.

— А если ошибемся? Мало ли, кто кого привез… И так УСБ треплет.

— Тогда сидим и ждем. — Родионов демонстративно зевнул и, сложив на груди руки, закрыл глаза.

Не прошло и минуты, как ББ получил на пейджер сообщение и, воспользовавшись «трубкой» Волгина («Извини, Серега, свою в кабинете забыл»), позвонил в дежурную часть РУВД. По мере того как он слушал информацию, лицо вытягивалось.

— Ни хрена себе дела! Кто-то позвонил по «02», якобы в этой квартире удерживается заложник.

— В сорок второй? — удивился Волгин, хотя уже понял, в чем дело.

— Ну, блин! Родионов! Твои, что ли, шутки?

— Очень мне надо!

— Спецназа не будет. Дежурный взвод уже задействован в другом районе, остальные выступают перед иностранцами. Иваныч вызвал нам пожарников с лестницей.

— Правильно. Не задержим — так помоемся, — сказал Родионов, приоткрыв один глаз.

— У меня пистолетика нет, — заметил Волгин, глядя в потолок. — Что делать?

— Возьмешь у участковых автомат.

— Пока огнеборцы приедут, станет совсем темно. Что ж, может что-нибудь путное и получится.

— Родионов! — одернул ББ. — Хватит скулить. Иди, проинструктируй остальных. Чтоб под дверь встали и под окна с той стороны, мало ли чего сбросить попытаются. Шагай! И автомат не забудь прихватить.

— Рано суетимся, — вздохнул Родионов, но из машины вышел.

Красный, с белыми полосами ЗИЛ появился только через сорок минут. Натужно ревя мотором, он смял кусты, развернулся на детской площадке и встал у соседнего дома. Выскочившие из кабины пожарники принялись бодро разворачивать брезентовые рукава.