КИМ 1
Шрифт:
После этих слов Сергей Михайлович Шпигельглас, до того молча наблюдавший за ходом переговоров, наклонился к Розе Веласкес и что-то негромко ей сказал.
– Советский Союз готов выступить гарантом того, что суд над членами Отрядов Контроля, если таковой, конечно, состоится, будет объективным и беспристрастным, - перевела Роза слова Шпигельгласа.
– Можно подумать, что кто-то поверит, будто Советский Союз сможет обеспечить беспристрастность!
– ехидно заметил представитель ПОУМ Эдрик Адроэр.
– Наше дело - предложить, - произнесла Роза, сперва переведя Шпигельгласу слова Адроэра, а затем выслушав его ответ.
– Верить
– Вам же, товарищ Адроэр, равно как и вашей партии, я настоятельно рекомендую снизить накал критики в адрес Советского Союза!
– неожиданно заявил Хуан Гарсия.
– Господин Гарсия, неужели вы оправдываете политику Сталина, предавшего революцию и уничтожившего ленинскую народную демократию?
– возмутился Адроэр.
– Политика Сталина - это внутреннее дело Советского Союза, - заметил Гарсия.
– А вот портить отношения с единственной страной, которая оказывает нам реальную поддержку - это не просто неразумно, но и просто вредно, причем не только для вас, но и для всей Испании!
– И, кстати, господин Адроэр, - заметил Шпигельглас.
– Если бы вы не поливали грязью нашу страну, мы, возможно, снабжали бы оружием не только Коммунистическую Партию Испании, но и вас тоже.
Выслушав сделанный Розой перевод, Адроэр лишь удивленно посмотрел на Шпигельгласа, не найдя, что сказать в ответ.
– Итак, господа и товарищи, - после паузы произнес Компанис.
– Раз мы согласовали наши позиции по основным вопросам, предлагаю оформить их в виде постановлений. Вечером состоится внеочередное заседание парламента, на котором эти постановления и будут ратифицированы.
9 мая 1937 года. 16:17.
Барселона.
Бои в Барселоне вспыхнули днем, еще до того, как парламент ратифицировал выработанные на переговорах постановления. Вернувшись в свои штаб-квартиры, лидеры участвовавших в них организаций, разумеется, рассказали о достигнутых результатах своим товарищам, а дальше информация об итогах переговоров распространилась по городу со скоростью слуха, которая, как известно, значительно превышает скорость звука.
Кто именно растрепал информацию, разошедшуюся затем по всей Барселоне, было уже неважно, поскольку, едва лишь узнав об уготованной им участи, на улицы вышли Отряды Контроля. Впрочем, в первые часы они никого не убивали и не калечили, а в несвойственной для них манере начали призывать народ к восстанию против Женералитета, предавшего, по их мнению, все революционные завоевания и продавшегося Асанье и Ларго.
В ответ на это региональный секретарь НКТ Мариано Родригес выступил по радио и официально заявил, что Национальная Конфедерация Труда успешно преодолела свои разногласия с Женералитетом, после чего призвал всех рабочих сохранять нейтралитет, а если и применять оружие - то исключительно для самообороны.
Федерация Анархистов Иберии никаких официальных заявлений делать не спешила, однако, благодаря сотрудникам телефонной станции советнику по внутренней безопасности Артеми Айгуаде стало известно, что сразу же после выступления Отрядов Контроля Хуан Мануэль принялся лихорадочно обзванивать лидеров всех примыкавших к ФАИ анархистских групп, призывая их не вмешиваться в происходящее.
Послушались его, к сожалению, далеко не все. Почти половина входивших в ФАИ анархистов послушала Хосе Асенса и примкнула к Отрядом Контроля. Точно также поступило и значительное число членов Иберийской Федерации Либертарной Молодежи, чью позиции в Каталонии всегда были близки к позициям ФАИ. Это известие весьма опечалило президента Компаниса, не желавшего гибели большого количества молодых людей, способных принести Каталонии несомненную пользу.
«Печально, но они сами выбрали свой путь!» - вздохнул тогда Компанис и сосредоточился на других делах.
Присоединилась к выступлению против Женералитета и Большевистско-Ленинская Секция, представлявшая из себя группу коммунистов троцкистского толка, в прошлом году отколовшуюся от ПОУМ. Впрочем, организация эта была довольно малочисленной и сколь-либо заметного вклада в выступление не внесла.
А вот Рабочая Партия Марксистского Единства от каких-либо активных действий воздержалась. По дошедшей до Максима Белова информации, членам центрального комитета ПОУМ в настоящий момент было интереснее поделить освободившиеся в результате покушения должности, нежели предпринимать какие-либо активные действия.
Помитинговав некоторое время и убедившись, что на их стороне собрались весьма значительные силы, восставшие двинулись ко дворцу Женералитета и другим правительственным зданиям. Однако, там их уже ждали. Артеми Айгуаде послушался советов Сергея Михайловича Шпигельгласа и других умных людей и привел в режим повышенной готовности городскую полицию и Национальную республиканскую гвардию. Также в распоряжение Айгуаде был передан и батальон войск НКВД.
Улицы, ведущие к правительственным зданиям, были оперативно перегорожены баррикадами, за которыми были установлены пулеметы. Двигавшиеся навстречу баррикадам колонны восставших сперва встречал громкий окрик, при помощи рупора призывавший к сдаче, а если таковая не следовала - пулеметный огонь. Желающих сдаться, впрочем, было довольно мало, а если такие и находились - их зачастую убивали сами восставшие из числа тех, кто был настроен идти до конца.
По мере эскалации конфликта к силам Национальной Республиканской Гвардии стали присоединяться отряды ополченцев, подконтрольные местному отделению Всеобщего Союза Трудящихся и Объединенной Социалистической Партии Каталонии. Рабочие, уставшие от творившейся на улице анархистской вольницы, стремились выразить Женералитету свою поддержку не только словом, но и делом!
Несмотря на уличные бои, вечернее заседание парламента все же состоялось, правда для этого пришлось в срочном порядке организовать целую военную операцию по сбору и доставке депутатов во дворец Парламента и организовывать оцепление парка Сьютаделья, посреди которого этот дворец находился. С другой стороны, депутаты в процессе их доставки вдоволь насмотрелись на царивший на улицах хаос и настолько прониклись, что одобрили все предложенные Компанисом постановления подавляющим большинством голосов!
Бои продолжались до самого вечера, и лишь после заката, когда восставшие окончательно поняли, что успеха им сегодня не добиться, они расползлись по своим штаб-квартирам, рассчитывая повторить попытку завтра. Но такой возможности им никто не дал.
В семь утра, почти сразу после рассвета, Национальная республиканская гвардия при поддержке лояльных Женералитету отрядов ополчения перешла в наступление. Базы восставших окружали, после чего в последний раз предлагали им сдаться. Не получив никакого ответа, а именно так и было в подавляющем большинстве случаев, приступали к штурму.