Киндер-сюрприз для декана
Шрифт:
– Девочка выросла? – фыркаю неловко, а сама осторожно пробегаюсь пальцами по тонкому воздушному подолу.
– Ты не просто выросла. Ты выросла самой красивой невестой на свете, – мама говорит медленно, и от того наверное её слова настолько эффективно вгоняют меня в краску.
– Да брось. Не самой, – неловко улыбаюсь и снова смотрю в зеркало. Поднимаю руки к волосам, касаюсь одной из шпилек, которыми закреплен тонкий и длинный шлейф фаты. Убираю руки.
Нервоз меня колотит жуткий, а парикмахер уже ушла, поврежу сейчас прическу – поеду в ЗАГС лохудрой.
– Ва-а-ай, – проскользнувшая
– Нет, нет, Каролина, испачкаешь! – мама подхватывает мою малышку на руки, удерживая белую ткань от встречи со следами поедания мандаринок. Я же вижу обиженно оттопыренную губку Карамельки и сдаюсь. Не даю ей пощупать платье, но сама подхожу поближе, стискиваю любимую мордашку с двух сторон ладошками, и касаюсь кончика носа дочери своим.
– Вот кто у меня самый красивый, – шепчу нравоучительно, покачивая головой из стороны в сторону. Каре нравится вот так вот тереться с любимым человеком носами, и она радостно хихикает.
Ну вот и чудно! Не хочу чтобы в день, который обязан стать самым счастливым днем моей жизни, моя дочь куксилась и грустила. У нас с ней будет Кир. Самый замечательный, самый заботливый, самый надежный.
Мне даже не пришлось просить у него прощения – сам пришел, уже через день после ссоры. Пришел, постучал дипломатично, посверлил испытующим взором.
Я тянулась к его плечам, как к двум оголенным проводам – оттолкнет или не оттолкнет. Не оттолкнул. Привлек к себе. Зарылся носом в волосы и сообщил, что нашел нам ресторан для росписи взамен упущенному.
Я что-то попыталась пропищать, он качнул головой, всем лицом показывая, что тема ему неприятна и лучше забыть. И вправду так оказалось лучше. Не высказывать друг другу рвущиеся изнутри обвинения: “Почему ты позволила? Почему ты просто стоял и смотрел?”. А просто… Забить. Оставить тему за спиной и сосредоточиться на важном!
С другой стороны…
Если бы мы поговорили, может, это сосущее чувство в груди не высверливало бы меня всю эту неделю, становясь только противнее с каждым днем?
– Катена, я цветы принесла, – в комнату пробираясь между чемоданами вваливается Анька, и заметив как грозно складывается моя физиономия, торопливо закрывает за собой дверь.
На Капустиной светлое платье, не самый удачный цвет, но Анька при его выборе руководствовалась исключительно тем, чтобы платье не превращало её в бледный полутруп. Я вообще-то хотела, чтобы Анька осталась в больнице, с её-то травмами, но эта коза свинтила оттуда аж позавчера, доехала до меня под конвоем охраняющих её медсестер, и судя по всему держалась на ногах только благодаря ослиному упрямству и обезболивающим.
И носилась, лезла, решала всякие вопросы, которые я терялась как решить.
Например, как забрать из рук припоздавшего курьера цветы и не попасться на глаза жениху, который даже оккупировав для своих целей не проходную комнату, но кухню, имел оттуда неплохой вид в прихожую. Конечно, можно было бы двигаться по его квартире перебежками, предупреждая чтоб он не выходил и не выглядывал в прихожую пока я забираю цветы, но… Знаю я все эти идиотские случайности.
Да и зачем?
Кто еще, вот так, по пиратски зажав в зубах новую порцию шпилек, будет суетливо украшать мою прическу мелкими белыми бутонами живых цветов, принесенных вместе с букетом.
– Букет ловить будешь? – хмыкаю я тихонько.
– Неа, – Анька качает головой, – не дай бог. Если я за Герасимова еще и замуж выйду, я вообще за пару недель повешусь, так что…
– Ой, да при чем тут Герасимов, – вздыхаю я тихонько, – может ты кого другого себе найдешь. И вообще, это же просто смешная примета.
– Смешная примета, да? – Анька насмешливо щурится, – ну так если это все ерунда, так чего ты тогда от жениха своего только что в шкаф еще не спряталась? Или это ты так предсвадебный мандраж переживаешь?
Хороший это на самом деле был вопрос – почему я прячусь от Кира. В его, между прочим, квартире, это было единственное капитулятивное условие – чтобы я находилась по возможности как можно дальше от Ройха.
И я переехала, перебралась, даже не поднимаясь на этаж выше, посылая Кира за вещами, но вот сегодня остро об этом жалела.
Дурацкая примета! Даже не наша между прочим!
Вот только эта рефлексия ни разу не помогала!
Каким-то странным шестым чувством я ощущала – мне нельзя показываться Киру в свадебном платье до ЗАГСа. Что-то случится плохое!
– Что например? – иронично уточняет Капустина, – думаешь, видал он невест и покрасивше? Очень сомневаюсь, что такие вообще есть! Те воблы, что на Мисс Мира выступают и в подметки тебе не годятся.
У меня не было ни примеров, ни логического понимания своего страха. Зато я прекрасно знала себя – если уж жахнуло, просто сожми зубы покрепче и подожди пока тараканы не перебесятся.
В моем случае – они уймутся сразу после свадьбы наверное!
– Ну все, – Анька вынимает изо рта последние две шпильки и бросает их на комод, заменивший мне пока туалетный столик, – ты готова сражать этот мир наповал.
Идеальный расчет – это можно судить только даже потому, что из кухни доносится бодрый голос Кира.
– Катена, кареты поданы. Нам пора ехать!
Нужно отдать Киру должное – над моими идиотскими заморочками он трепетал как над своими. И блажь мою немыслимую – избегать встречи с ним до воссоединения у украшенной розами арочки посреди ресторанного зала, выбранного для выездной регистрации он хоть и встретил очень скептической миной, но… Закатил глаза и позвонил в агентство автопроката, чтобы нам с ним прислали не один, а два лимузина. Я ужасно угрызалась совестью, памятуя что за срочное бронирование в том агентстве конская доплата, но… Паранойя грызла меня сильнее.