Киносценарии: Окраина. Рай для правоверных
Шрифт:
Голос. Слава северной вольнице!
Прыщ, успевший дойти до следующего угла, видит что-то, отчего путается еще больше. Он сует пальцы в рот и трижды свистит. Слышен цокот копыт. Ватага разбегается врассыпную. (Кто-то перелетает через изгородь, кто-то ныряет в ворота и так далее.) Остаются: Моралес на насыпи, Сориано в канаве.
Появляются двое конных полицейских. Смотрят на негра, который снова застывает в непроницаемой неподвижности и царственном самоуглублении. Моралес закуривает. Один из полицейских приподнимается на стременах, пытаясь сообразить, где искать нарушителей. Второй спешивается
Моралес (первому полицейскому). Оставь их, Висенте. Ребята не виноваты.
Первый полицейский (задумчиво). Ребята, говоришь?
Второй полицейский (указывая на Сориано, лицо у которого порезано). А этот сеньор что, просто любит бриться в канавах?
Моралес. Пусть пострадавший сперва подаст жалобу.
Сориано (с прежней спесью, но не без колебаний). Я не из тех, что подают жалобы, и мне не нужны заступники. (Громче.) И я не якшаюсь с полицейскими. (Уходит!)
Моралес (спокойно). Видите? Вон сколько гонору, никому и ни в чем не желает потачки давать.
Второй полицейский (первому). Думается мне, Висенте, нам есть о чем потолковать с сеньором Виборитой.
Моралес. С Виборитой? А он-то тут при чем?
Висенте. Расследование покажет – при чем или ни при чем. Да ты и сам сказал «ребята». Память-то не отшибло?
Моралес. Ребята? Их столько… Вот, скажем, вы на себя взгляните – стариками вас тоже никак не назовешь…
Висенте (строго). Хватит балабонить. Так кто порезал этого Хуана-ниоткуда?
Моралес. Кто же еще, если не тот, кто припустил отсюда со всех ног, – все зовут его Прыщом.
Висенте смеется, оценив шутку.
Второй полицейский (задумчиво). От придурка жди чего угодно.
Моралес смотрит на удаляющихся полицейских; приглаживает волосы и поправляет платочек в кармане. Отшвыривает сигарету в сторону и направляется к дому Клеменсии. Ее дверь украшает бронзовый молоток в виде руки. Моралес стучит. Слышится лай Жасмина (собаки Клеменсии). Появляется Клеменсия, скромная креолка в платье с широкой юбкой. Вторая дверь отсутствует; виден патио с цветами в горшках. (Во время разговора Моралес похлопывает собаку по спине.)
Клеменсия. Как хорошо, что ты зашел. Скажи, кого это свалили в канаву? Я все видала.
Моралес (неохотно). Откуда мне знать. Какого-то южанина, объявившего себя крестником дона Элисео Рохаса.
Клеменсия. Элисео Рохаса?
Моралес. Ты его знаешь?
Клеменсия. Виборита что-то говорил о нем моему брату. Это один из тех лихих удальцов, из той породы, что нынче почти повывелась.
Моралес. Вернее сказать, нынче почти повывелись настоящие храбрецы.
Они входят в гладильную комнату: стол, жаровня, белье в корзине. Клеменсия берет с углей утюг, мокрым пальцем пробует, горяч ли он, и начинает гладить.
Клеменсия. Так что ж все-таки случилось?
Моралес. Ничего, мужские дела.
Клеменсия (снисходительно). Этот Виборита тоже совсем сумасшедший.
Моралес. По правде говоря, дело-то вышло подлое. И я напрасно
Клеменсия. Видно, он того заслужил.
Моралес. Надоело мне это, Клеменсия. Видно, я стал другим. К тому же боюсь, не слишком ли много я сказал полицейским.
Клеменсия. Но ты же никого не выдал?
Моралес. Нет, ясное дело, что нет. Но если бы полицейские не заговорили со мной, они, скорей всего, и не прознали бы, что там была вся ватага.
Клеменсия (быстро). Тут ты прав, лучше помалкивать. Сначала они заговорят тебе зубы, а потом ждут, пока ты что-нибудь не выболтаешь.
Моралес (словно не слыша ее). Так что ты говорила о доне Элисео?
Клеменсия. Ну, что никто никогда с ним не мог совладать. Но неужто ты и вправду сболтнул лишнее?
Бдение у гроба. Опечаленные люди степенно и тихо переговариваются.
Один из них (большие усы закручены почти что к самым вискам). Бедный дон Фаустино! А как он любил жирную индейку!
Другой (может быть очень похожим на первого). Стоит закрыть глаза, вижу его будто наяву – полные карманы орехов. (Закрывает глаза?)
Другой (похож на первых двух). Именно такие люди нужны нашей стране, но всем известно – нет пророка в своем отечестве.
В соседней комнате Прыщ стоит в центре небольшого кружка; здесь же можно увидеть и кое-кого из шайки Вибориты.
Один из них. Ну, Прыщ, расскажи снова, сеньор, видно, хочет выучить байку наизусть.
Другой (поднося ему рюмку). Не робей, дружище, мы заткнем уши, а ты похвались, похвались, как резанул его.
Прыщ (польщенный, волнуясь). Ну… значит… это случилось во время сиесты, жара уж подступала, я вышел прогуляться…
Другой. Ха-ха, парень не промах, знает, что к чему. Солнышко припекло, он и выполз из логова.
Прыщ. Ну вот – сбился… Теперь нужно сызнова начинать. Ну… сегодня во время сиесты, жара уж подступала, я вышел прогуляться. И скажу я вам, странные дела нынче творятся. Идешь себе и на своей же улице натыкаешься на чужаков… с кем раньше тут никогда не знались. И сегодня нам повстречался один такой… франт, из тех, что при часах на цепочке. Шныра этот попал как раз в львиную пасть… Я перво-наперво прям с места его и огорошил: где, мол, у вас пропуск, чтоб тут ходить. Он решил было меня разжалобить… да не на того напал – кинулся я на него, точно дикий зверь, исписал ему рожу и сказал, что со мной, мол, такие штучки не пройдут, меня голыми руками не возьмешь… и я его послал… и я его послал… так ему саданул, этому южанину, что он покатился в канаву с тухлой водой.
Виборита. Во дает! Во язык-то как подвешен!
Другой. А я просил бы поиметь в виду: южанин был еще и крестником дона Элисео Рохаса.
Другой (не то всерьез, не то с иронией). Ну и повезло дону Элисео, что не шел вместе с крестником. Появись они вдвоем, этот ферт (показывает на Прыща, который самодовольно ухмыляется) выпустил бы кишки обоим.
Виборита. Ты, Прыщ, заслужил еще одну рюмку.
Они чокаются. Прыщ пьет и раскланивается. Входит сеньор с кувшином, он нетвердо держится на ногах.