Кинслер пикирует
Шрифт:
– Родроб, обработай рану наяде, – поручил я, а сам присел на корточки, прислонившись «зонтиком» к стволу молодого дерева. Подножка в начале забега делает меня злее и решительнее, чего не скажешь о падении перед самым финишем. Из уставшего тела выползала мудрость неудачников: зачем тебе все это нужно? Яхта есть, деньги есть – плюнь на наяду и мотай на все четыре стороны. И действительно, появлялось желание плюнуть на все.
Ко мне подошел Тук и потерся одной теперь уже из шести лап. Сочувствует. Черт его знает, как фаготекс догадывается о моем самочувствии, но частенько Тук раньше меня понимал, что со мной
Ты смотри, у него и хвост появился. Ну, совсем делизер... А почему бы и нет? Хоть они с разных планет, а близкие родственники, по крайней мере, к одному отряду можно отнести. Ведь Тук подпустил его к нам, не предупредив, счел своим родственником.
Я вскрыл бугорок на шее делизера. Передатчик был похож на шляпку трубчатого гриба. Я поднес его к лапе Тука, потом вставил в шею делизера, опять вынул.
– Родроб, достань из аптечки скальпель. – Я погладил Тука по лапе, подбирая, где надрезать кожу. – Ну что, Тук, потерпишь?
По лапе пробежала судорога, лапа начала втягиваться в тело.
– Не хочешь, не надо...
Вместо этой лапы вылезла другая, с более светлой и мягкой кожей. Лапа замерла перед скальпелем, рядом с пластинкой вздулся бугорок.
– Спасибо, малыш.
Я вскрыл бугорок, вживил в зеленовато-коричневое мясо передатчик, обработал рану. В награду погрел шип зажигалкой. – Будешь идти в двадцати метрах позади нас, понял?
Тук помахал в воздухе раненой лапой.
Я обернулся к наяде и увидел, что Родроб собрался ее изнасиловать. Не хватало мне секса на звериной тропинке! Впрочем, обвинять Родроба не за что, я сам виноват: не заставил его надеть респиратор, вот он и поплыл, надышавшись мускуса.
– Отойди от нее! – Я двинул Родроба ногой в бок – Придем на корабль, там и поразвлекаешься. Ее надо быстро опустить в воду, иначе тело пересохнет, мешок ведь порван.
Оставшуюся часть пути одолели без происшествий. Наяду опустили в аквариум, и Родроб уселся возле толстого стекла наблюдать за «возлюбленной». Я запретил трогать ее раньше, чем через два часа. А сам переоделся и устроился в рубке, ожидая наступления ночи. Метрах в ста от корабля, в одной из заросших кустарником ложбинок сидел Тук. Страдать ему в одиночестве до отлета.
А вот и зеленый флайер экоохраны. Он пролетел над кораблем, завис над фаготексом. Надеюсь, кустарник помешает им рассмотреть, кто перед ними. А рассмотрят, то увидят немного уменьшенную копию делизера, если Тука не заинтересовал какой-нибудь другой урод. Наверное, не заинтересовал, потому что флайер пролетел дальше и завис над тем местом, где я подстрелил делизера. Ящер похоронен под грудой опавших листьев, чтобы найти его, надо хорошенько покопать. Флайер повисел пару минут и полетел дальше. С час он кружил над островом, как стервятник над умирающим зверем, зависал то в одном месте, то в другом, так и не осмелился опуститься на жертву и улетел в северном направлении.
С вечера начался дождь. Пришлось мне помокнуть, когда ходил за фаготексом. Бедняга лежал в кустах, собрав все пластинки на спине, потому что не шибко любит дожди. Вернувшись со мной на корабль, он первым делом протянул мне лапу с передатчиком.
– Поноси еще, – попросил я.
Тук печально качнул лапой: надо – так надо.
Не дожидаясь прилета флайера экоохраны на поиски исчезнувшего
7
Вернулись мы за день до начала фестиваля. По рекомендации Менрайта я посадил корабль в самом дальнем секторе космодрома. Таможенник и карантинный врач, видимо, получили по толике от доходов заведения «Елена и Парис», осмотр произвели поверхностно, в грузовой трюм даже не заглянули.
Едва они покинули корабль, на борт поднялся Менрайт.
– С благополучным прибытием! – Он блеснул тридцатидвухзубой улыбкой и протянул мне холеную руку.
Я от души даванул ее, чтобы узнать, как быстро он глотает улыбки. Ты смотри – можно на чемпионат посылать!
Подув на ладонь, будто обжег ее, Лок Менрайт снова одел улыбку, но уже шестнадцатизубую.
– Привезли?
– Конечно. – Я сделал приглашающий жест в сторону грузового трюма. – Прошу.
Возле аквариума сидел на корточках Родроб. Он с жалостью смотрел на наяду, плавающую за толстым стеклом. Так же он сидел почти все время перелета. Я разрешал вынимать наяду из воды раз в сутки и всего на час. Родроб кормил ее и удовлетворял с ней страсть. И не только свою. Морское животное с гладкой короткой шерстью отвечало взаимностью на любовь сухопутного животного с длинной курчавой шерстью. Раньше я ставил Родроба ниже себя за неумение общаться с людьми, а теперь завидовал ему, ведь это неумение – обратная сторона умения сливаться с природой. Тук, обычно спавший во время полетов, на этот раз бодрствовал рядом с Родробом, в рубку заглядывал лишь изредка, наверное, чтобы не забыть, кто все-таки его хозяин. Теперь они оба недружелюбно встретили Менрайта, и если бы не мое присутствие, бордель остался бы без управляющего. Я посочувствовал Родробу, но на вопрос Менрайта, кто это такой, кинул презрительно:
– Вьючное животное: принеси-подай-пошел к черту. Перед отлетом рассчитаю его, – и приказал Родробу: – Займись дозаправкой корабля.
Родроб, понурив голову, побрел выполнять приказ. В коридоре он столкнулся с двумя рабочими, несшими ящик для наяды. Рабочие разлетелись к переборкам, а ящик стукнулся о потолок, а затем грохнулся на пол.
– Недисциплинированный слуга, – констатировал Менрайт, заходя вслед за мной в салон отдыха.
Я пожал плечами: мол, какой есть.
– Когда думаете улетать?
– Сегодня, – ответил я и налил в две рюмки коньяк – не самый дорогой, но самый лучший на этой планете.
– Отложите отлет на завтра, – вкрадчиво посоветовал Лок Менрайт и попробовал коньяк. Судя но выражению лица, он так и не сумел оценить напиток – С вами хочет познакомиться шеф...
– А я не хочу с ним знакомиться, – перебил я.
– ...приглашает на вечеринку в свой загородный дом, – продолжал, будто не слышал возражения, Менрайт. – Эго в двухстах километрах от города, чудное местечко в предгорье: девственный лес, чистое озеро, водопад. Будет скромное неофициальное открытие фестиваля.