Кинжал мюрида

Борисовский Борис

– И как не обманули?– Поинтересовался я.

– Да вроде нет. Мамка вон, всегда довольная, ходит. И отец бухать перестал. В Астрахани, по «чёрному» пил, а здесь как от шептали, мамка не нарадуется.

– А с местными как? – Поинтересовался я.

– Нормально, только, не шибко грамотные они. Всех славян хохлами называют. А мы вообще не хохлы. Дед с бабкой по матери, Тверские были, царство им небесное, и по батьке Екатеринодарские. Какие же мы хохлы? А им не объяснишь, да и не охота.

– Так, это не страшно.

– Так-то да. Так ведь и они не все кумыки. На рынок торговать, кто только не приезжает. И Аварцы, и Лезгины, и Даргинцы, и Чеченцы, и Таты, и Агулы, Рутулы, Лаки, Андийцы, Ногаи 26 . Всех устанешь вспоминать. Я же их кумыками, всех, не называю. А так, вообще – то, разницы нет, только все по-разному, говорят.

– А понимают друг друга как? – Поинтересовался я.

– Кумыкский с Русским вперемешку. Даги – одно слово.

– Нормально так. Тебе значит, Хохол не нравится, а что они, все Даги – это нормально.

26

Национальности Дагестана.

– Да я не в обиде. Вообще-то дружно живем. Только похоже на разгрузку, мы сегодня не попадём. Надо было сразу сюда бежать. – Сказал, оглядываясь по сторонам Серьга.– Но ничего, наше, мимо нас не пройдёт. Бежим, вон рыбак заходит. Там точно рыбой разживёмся.

Через пару часов усталые, но довольные мы зашли во двор, таща каждый, по два жирных кутума 27 . Мы честно заработали их, на разгрузке рыбачьей шхуны. Во дворе нас встретила Ксюха.

– Принимай улов сестра. – Сказал, довольный Серьга.– А, что батя, приходил? Что – то мы его в порту не видели.

27

Кутум – рыба.

– Не было, видно, на рейд ушёл, мамку встречать. – Грустно ответила Ксюха.

– А ты, что такая?

– Каримула, во Внезапную уходит. – Вздохнув, ответила она.– Говорит, дальше с войсками до андийцев пойдёт, кровника искать.

– Он же молодой.– Удивился я.

– Разницы нет. Магамед с родителями и сёстрами остаётся. А он, в горы идёт. Уже всё решено. – Опять с грустью вздохнув, сказала Оксана. И сразу переключилась на домашние дела: – Вы рыбу в погреб несите, две засолю, а остальные утром на завтрак зажарю.

– Чем будем заниматься? – Спросил я Серьгу, когда мы вылезли из погреба.

– Не знаю. Можно сходить пленных посмотреть. А потом до Каримулы. Хоть проводим. А то когда теперь увидимся. Ксюш, я корку хлеба пленным возьму. – Крикнул он сестре.

– Бери. И тарашек сушёных возьми, кушать все хотят. Фляжку возьми, по пути на роднике воды наберёте. Только назад верни, а то батя за флягу, сам знаешь, голову открутит.– Я заскочил в дом и повязал кинжал поверх льняной рубахи.

– Ты, что, тоже в горы, собрался? Ножик, зачем нацепил?– Спросила, посмотрев на меня Оксана.

– Да так, для форсу. – И поправив перевязь кинжала добавил.– Вообще – то к абрекам идём, всё может быть.

– Ладно. Вечерять прийти, не забудьте. Слышь Серьга, смотри, поздно придёте, мать заругает. Держите. – Она сунула мне в руку котомку. Потом перекрестила нас и продолжила заниматься своими делами.

Мы шли по улицам Петровска. Я тащил котомку с хлебом и сушёной рыбой, а мой названый брат, пустую флягу с крышкой, размером с небольшое ведро, литров на шесть. Невысокие здания города, в основном двух и одноэтажные, образовывали довольно широкие, мощёные гладким камнем улицы. Почти все нижние этажи, были заняты под магазины. Возле одного из них, под вывеской «Ювелирные украшения», сидел рыжий паренёк. Он усердно – сосредоточенно пытался, что-то откапать в глубинах своего огромного носа.

– Здорова Беня, как поживаешь? – Проходя мимо него, сказал Серьга.

– А Серьга. И тебе не хворать. Говорят сегодня твой родственник, с Таркинским Аташкой схлестнулся. Только не пойму, кто победил. Таркинские говорят, что победил их боец, а Петровские, что наш, не знаю кому верить.

– Победила дружба. – Сказал я.

– Так не бывает. Ты что ли родственник? – Спросил Беня, не прекращая раскопки в носу.

– Я. Палец не сломай.

Беня не спеша, достал палец из глубин носа, осмотрел его со всех сторон, затем тщательно вытер его о штаны и выдал:

– Вы куда? Я с вами.

– Да мы вообще-то до зиндана, пленных подкормить.– Ответил ему Серьга.

– Угу, я с вами. Беня. – Сказал он, протянув мне руку.

– Перстень.– Ответил я.

– Я вижу, Кубачинский.

– Что, Кубачинский?

– Ну, перстень.

– Не знаю.

– Я знаю. У меня отец, такими в лавке торгует. – Сказал он, разглядывая кольцо.– Только твой, похоже на заказ делали, камень не обычный, чёрный. Такие редко попадаются. Пошли что ли.

У городского родника, мы остановились, набрать воды. А спустя не большой промежуток времени, дошли, до армейской палатки. Возле неё сидело, около десятка понурых горцев, разного возраста.

– Осади, куда прёшь? – Огромного роста Апшеронец с мушкетом и, саблей на боку вышел из- за палатки. Он пошёл в нашу сторону, с явным намерением, не пустить нас к арестованным.– Осади, говорю! Не положено, подходить к арестованным.

– Да ладно тебе дядь, мы вон, воды да покушать пленным принесли.– Серьга взял у меня из рук котомку и потряс ей перед лицом караульного.

– Хорошо, давай я передам. – Солдат взял у него котомку и вывалил её содержимое на землю возле арестантов.

– Чего ж ты дядь, еду как зверям на землю кидаешь? Они же тоже люди. – Возмутился я.

– Эти люди знаешь, сколько моих друзей на тот свет отправили? – Разозлился на меня Апшеронец.

– Так и друзья твои, наверняка их не щадили. – Не сдавался я.

– Болтаешь много, щенок. Думаешь, они с нашими пленными, лучше обращаются? Забирай свою котомку и проваливай.– Он бросил в меня котомку и, собрался уже уходить.

–Дядь, а дядь давай воды тоже нальём, зря, что ли через полгорода тащили или себе отлей? Только флягу верни, а то батька выдерет. – Серьга протянул Апшеронцу баклагу.