Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.9

Булычев Кир

– А Татьяна Иосифовна знала о нем?

– Разумеется, знала. И не выносила его. Да, она плохая мать, она равнодушный, глухой к чужим бедам человек, но когда дело касается мужчин, ее нюх начинает работать. Она давно отговаривала Алену… но разве на нее повлияешь?

– Значит, вчера ты знала, что Алена решила припугнуть товарища Осетрова?

Соня прищурилась, размышляя. Лидочка чувствовала, что права, и видела, что Соне не хотелось признаваться в излишней информированности.

–

Я не знала, – сказала она наконец. – Конечно, я не знала. Но догадаться могла. Дурак бы на моем месте догадался.

– Она впервые это проделывала с ним?

– С Осетровым?

– Да.

– У нее такое в жизни уже было.

– А Осетрову она только грозила?

– Лидия! – не выдержало сердце Алениной подруги. – Ты говоришь так, словно не Осетров убил Аленку, а она сама его убила. Теперь легко говорить – она сама во всем виновата. Хотела увести пожилого человека, а когда не получилось, стала шантажировать.

– А разве не похоже?

– Ты бы посмотрела на Осетрова. И тогда бы говорила. Мужику шестой десяток, перспектив никаких, зарплата нищенская – кому он нужен?

– Кто нас разберет, – ответила Лидочка. Она была уверена, что ни размер зарплаты, ни внешние данные не были и не будут решающими факторами в душевных драмах.

– Вот именно! – Соня одержала малую победу и защищала честь погибшей подруги.

День был в полном разгаре. Соня взглянула на часы.

– Мне в институт надо, – сказала она. – Ты же понимаешь. Это я к тебе от шока прибежала, а вообще-то мне надо быть в институте. Там же никто еще ничего не знает.

Соня поднялась.

– Значит, я побежала в институт, а ты, будь другом, доберись до Татьяны. Надо же старухе сказать, что ее дочь отравилась.

Слова были недобрыми, словно Соня сводила счеты с Татьяной Иосифовной.

– А ты пол-то хоть вымыла вчера? – неожиданно для самой себя спросила Лидочка.

– Пол?

– На даче. Ты же осталась, чтобы вымыть пол.

– Но я же, честное слово, хотела пол вымыть, – Соня вдруг покраснела. – Я хотела, но потом был сериал, я совсем забыла, что сериал, а потом мы с Татьяной чай пили, заговорились, а потом уже поздно стало, и мне пришлось у нее ночевать… А утром? Впрочем, я думаю, что она сама тоже забыла о моем обещании. Только ты, Лида, со своим холодным бесчувственным умом помнишь о таких пустяках. И мне вообще непонятно, зачем ты об этом спросила?

– Не знаю, наверное, из-за твоей просьбы. Я подумала, что ты совсем недавно от нее уехала, а я должна позвонить и сказать…

– Можешь не звонить, – отозвалась Соня. – Кто-нибудь обязательно порадует.

Она

поднялась и стала собираться. Она была немного пьяна, и движения ее были более размашистыми и резкими, чем следовало.

– Извини, что я спрашиваю в такой день. Но для меня это все равно важно. Ты сказала, что шкатулка стоит в квартире Алены…

– Ну сколько раз мне нужно повторять! Стоит. На комоде.

– И ты эту шкатулку видела?

– И трогала, и открывала, и закрывала – я ее знаю, как собственный унитаз.

И, сделав столь изящное сравнение, Соня покинула Лидочку. Та хотела, правда, опередить ее и глянуть в дверной глазок, но Соня не знала о страхах и опасениях Лидочки и потому оттолкнула ее своим тугим, плотно сбитым телом.

– Я тебе позвоню! – крикнула Соня с лестницы. Голос ее звучал гулко. Лидочка закрыла дверь и поспешила к телефону – кто-то звонил.

Оказалось – Татьяна Иосифовна.

– Лида, Лидочка, неужели это правда? – спросила она вместо приветствия. – Ничего от меня не утаивай, скажи всю правду, какой бы тяжелой она ни была.

– Татьяна Иосифовна, простите, но все, что я знаю, я знаю от Сони и милиционера.

– Она погибла?

– Соня только что ушла от меня. Она ее обнаружила утром.

– Это случилось ночью?

В их разговор вмешался чужой голос и сказал:

– Это шестое стройуправление?

– Повесьте трубку, вы мешаете, как вам не стыдно! – сказала Татьяна Иосифовна. И в голосе ее была такая убедительная сила, что тот, неизвестный мужчина отключился. – Представляете, Лидочка, – сказала Татьяна. – Я сидела и спорила о каких-то не очень важных вещах с этой Софьей, когда моя единственная дочь умирала… я никогда себе этого не прощу.

– Но вы-то при чем?

– Я не уделяла ей должного внимания. Так сложилась моя жизнь.

– Боюсь, что вы вряд ли могли бы что-то сделать. – Лида говорила то, что Татьяне хотелось услышать. – Ваша дочь была взрослым человеком и сама решала, что ей делать.

– Людям кажется, что они решают. На самом деле – они рабы случая. В нашем роду женщины погибали от любви.

Заявление было сомнительным, но Лидочка его не оспаривала. Ей хотелось узнать, каким образом Татьяна узнала о гибели дочери.

Татьяна сама решила эту маленькую загадку.

– Меня вытащили к телефону, который в километре от дачи. Телефонограмма. Это так называется. Коменданту поселка звонили из Аленкиного института. Мне невыносимо думать, что в институте уже знают. А когда я сюда пришла, оказалось, что звонили еще из милиции. Вы не представляете зачем?