Киреевы
Шрифт:
Часовой проверил пропуска и открыл ворота. Николай Николаевич осмотрелся. Молодые сосны разместились между четырехэтажными каменными корпус сами. Здесь все как будто оставалось прежним. Из открытого окна жилого дома донеслись звуки рояля.
«А детишек совсем почти не видно», — невольно отметил Николай Николаевич. Он хорошо помнил: разноцветной гурьбой встречали они каждую машину. Сейчас в пыльных, душных вагонах они едут в неизвестность, поблекла их детская радость, потускнели глаза, потому что дети замечают с обостренной чуткостью, как мать осторожно смахнула непослушную слезу.
«Да, горя сейчас так много, что захлебнуться в нем может не только слабый. Жаль, что я не пехотинец. В рукопашный бой бы сейчас: лицом к лицу с жестоким врагом», — подумал Николай Николаевич.
Он посмотрел на Андрея. Тот тоже, по-видимому, погрузился в тяжелые думы.
По широкой лестнице Киреев и Родченко поднялись на второй этаж и прошли в приемную командира дивизии.
Адъютант комдива, молоденький лейтенант, читал газету. Увидев полковника Киреева и военинженера второго ранга Родченко, он быстро вскочил и вытянулся.
— Генерал у себя, ждет вас. Сейчас доложу!
— Ваш «К-1» мне нравится, хороший подарок фронту, — сказал командир дивизии генерал-майор авиации Александр Евгеньевич Головин, жестом приглашая Киреева и Родченко садиться.
В кабинете комдива было сумрачно и прохладно. Даже не верилось, что за окном солнце и жара.
Головин говорил медленно, отрывистыми фразами, по-военному чеканя слова:
— Вчера я получил согласие Комитета Обороны, нам в ближайшее время дают еще пятнадцать самолетов «К-1». Прежде чем они придут в часть, я прошу вас натренировать пять-шесть летчиков в полетах на «К-1».
— Послезавтра приступлю к тренировке, — отвергал Николай Николаевич.
— Для предстоящего испытания самолета в боевых условиях экипаж подобран? — спросил генерал.
— Есть второй пилот, штурман, радист и авиатехник. Они много раз летали со мной, и я им, безусловно, доверяю. Мне нужен второй авиатехник и пять стрелков.
— Хорошо, подберем надежных людей, — пообещал комдив.
— Инженер летит с вами? — спросил он, кивнув головой в сторону Родченко.
— Ему не разрешают.
— А как же вам удалось получить разрешение? Знаю, нелегкое это дело.
— Я ведь больше летчик, чем конструктор, — улыбнулся Киреев.
— Седой вы уже, Николай Николаевич, вам пора в кабинете работать, а вы все рветесь в бой, — тепло сказал генерал. — Ну, что ж, товарищ летчик, — подчеркнул он, — желаю успеха!
— Андрей, давай пообедаем в штабной столовой и поедем прямо в Наркомат, — предложил Киреев, когда они вышли из кабинета Головина.
Столовая для командиров находилась тут же, на втором этаже. Обстановка здесь была совсем непохожа на военную: натертый до блеска пол, белые скатерти, живые цветы в вазах, на стенах картины известных художников. Официантки работали ловко, быстро. Одна из них принесла Кирееву меню.
— У вас есть хорошая окрошка? — спросил ее Андрей.
На его голос повернулась девушка, сидевшая к ним спиной за соседним столом.
— Андрей Павлович!
— Лена! Какими судьбами? — Родченко встал и подошел к ней.
— Работаю в штабе чертежницей.
— А Костя?
— Костя летает вторым пилотом на корабле… — Она назвала фамилию известного летчика.
— Костя здесь? Вот хорошо! Я его с начала войны потерял. Где он сейчас?
— С утра уехал на аэродром. Вечером, наверно, вернется. Приходите к нам. Мы живем недалеко от штаба.
— Сегодня не смогу. После обеда возвращаемся в город. Завтра я здесь снова буду, непременно приду. Очень хочу видеть Костю.
Лена рассказала Родченко, как разыскать ее в штабе, и обещала выяснить у мужа, когда он будет дома.
Густые, гладко причесанные волосы Лены, ее высокий лоб, открытое разрумянившееся лицо — все дышало какой-то особенной простотой и свежестью.
«Симпатичная девушка», — подумал Николай Николаевич.
Попрощавшись с Леной, Андрей вернулся на свое место.
— Одобряю выбор, — лукаво прищурился Киреев. — Что же ты скрывал от меня до сих пор?
Андрей недоумевающе пожал плечами.
— Скоро свадьба? — спросил Николай Николаевич.
Тоскливое выражение застыло в глазах Родченко, когда он веселым тоном ответил:
— Вы сватаете за меня жену капитана Мартьянова? Да Костя Мартьянов нас в порошок сотрет. Он же чемпион по боксу. Не советую рисковать.
— Жаль, жаль… Эх, и шляпа же ты! Не мог опередить этого боксера.
Николай Николаевич тоже шутил, но он понял: Андрей скрывает что-то тяжелое в своей личной жизни.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Рано утром Родченко поехал в дивизию готовить «К-1» к тренировочному полету. Поехал один. Николай Николаевич остался в Москве. У него были срочные дела на заводе, и он договорился с Андреем встретиться завтра в штабе дивизии.
Было так же ясно и солнечно, как и накануне.
Проходившая мимо здания штаба молоденькая девушка задержалась около клумбы, любуясь равно-цветными гладиолусами. Заметив Андрея, она смутилась и быстро пошла дальше.
Поднимаясь по лестнице, Андрей думал:
«Война, смерть и… цветы. У этой девушки, вероятно, тоже есть кто-то близкий на фронте. Она дрожит за его жизнь и все же искренне радуется цветку, жадно вдыхает его аромат. Как все это и сложно и просто».
В оперативном отделе Лена Мартьянова заканчивала чертеж схемы боевых операций. Увидев Андрея, она приветливо поздоровалась с ним:
— Костя только что был здесь и уехал на аэродром.
— Не беда! Я сам еду на аэродром. Там его поймаю, — сказал Андрей.
— Нет, не поймаете… — Лена сделала выразительный жест рукой, означавший, что Костя ушел в полет, — но вечером он вернется. Вы обязательно приходите к нам, у нас и переночуете.