Кирпичики
Шрифт:
— Неправильно вы толщину считаете, ребята.
— Это почему? — спросил Витёк.
— Потому что внешние стены не в два кирпича будут вести, а в два с половиной, такой строительный стандарт для керамблоков.
— А ты-то откуда это знаешь?
— Сосед строитель, он и рассказал, — соврал я.
Они начали пересчёт, но не успели, прибыл один из Коль-Володь на грузовом ЗИЛе.
— Так, ребятишки, — немедленно начал руководить он, — разбираем лопаты, пилы и топоры и вычищаем этот вот участочек до состояния голой поляны.
И он
— Я дальше поехал, — продолжил он, — через час вернусь, чтобы всё готово было. Я на этом же ЗИЛе вас и на завод могу подбросить потом.
И он быстро испарился вместе с ЗИЛом, как будто никого здесь и не стояло.
Я тут же взял одноручную пилу типа «ножовка» и смело вошёл в эту рощицу. Остальные за мной двинулись.
— Эх, раззудись рука, размахнись плечо, — вспомнил я забытое школьное стихотворение.
— Наоборот, — поправил меня Миша, — раззуживаться плечо должно, а размахиваться рука.
— Ну неважно, — ответил я, — главное всё это добро вырубить нахрен.
Клёны были не особенно взрослыми, самый толстый ствол в пять-шесть сантиметров, а так и вообще в два-три, поэтому напилил я их целую кучу буквально за десять минут.
— А куда их оттаскивать, начальник не сказал?
— Не сказал… — отозвался Толик, — поэтому оставляем всё здесь… наверно на том же ЗИЛе и увезём.
Дошло дело и до берёз — им тоже было максимум по десять-пятнадцать лет, я, было, приготовил для них своё орудие производства, но рука как-то не поднялась.
— Может, пересадим? — предложил я.
— Давай попробуем, — отозвался Миша, и мы в четыре руки выкопали яму вокруг первой берёзы.
А потом осторожно теми же лопатами подрубили корни, отходящие в горизонтальной плоскости. Дерево удалось оторвать от земли довольно быстро.
— И куда его? Думаешь, приживётся? — задали сразу два вопроса Серега с Витькой.
— Вон туда, через дорогу, — указал я на голое место возле реки, — а не приживётся, значит, судьба у него такая.
Когда тащили дерево к месту высадки, нам навстречу попалась старушка во всём чёрном… если бы Благовещенский монастырь работал, я бы решил, что она оттуда идёт, но закрыт и заколочен был этот монастырь уже много лет.
— Ироды! — провозгласила она, потрясся в воздухе своей клюкой, — пошто деревья сгубили?
— Так ведь дом же будем тут строить, бабушка, — ответил я.
— Не будем вам тут никакого дома, охальники, — уже пониженным тоном сказала она, — так и помрёте в своих конурах коммунальных.
И поплелась дальше к виднеющемуся вдали Казанскому вокзалу… бывшему вокзалу, сейчас там одни развалины от него. А мы выкопали яму и воткнули в неё берёзу.
— Мочевины бы, конечно, сюда не помешало, — сказал Миша, — или нитрофоски. И полить бы…
— Мочевину мы вряд ли найдём, — возразил я, — а воды в реке целое море, тару только найти надо.
Витёк
— Как говорят умные люди, — сказал Миша, доставая пачку Стюардессы, — глаза боятся, а руки делают.
— Хуже, если наоборот, — ответил я, принимая от него сигарету.
Коля (или Володя, путаюсь я в них) прикатил на своём грузовике ровно в обозначенное время.
— Молодцы, — сказал он нам, оглядев рабочее пространство, — выношу вам благодарность.
— Благодарность на хлеб не намажешь, — буркнул я, глядя в сторону.
— Ты что-то сказал? — осведомился тот.
— Я говорю, куда напиленное-то девать? — уточнил я.
— В кузов кидайте и сами залезайте, вам пора на смену ехать.
Перекидали и залезли. Потом битый час тряслись через весь город по пробкам… да, время хотя и советское было, пробки таки имели место, но состояли они, в отличие от сегодняшних, из грузового транспорта и Икарусов. А вот и наш «Керамзит», так завод назывался в официальных бумагах, народ же говорил «Керама».
— Старая добрая Керама, — сказал Миша, с отвращением взирая на покрытые красной пылью ворота… да здесь и вообще всё было в этой пыли.
— Что старая, согласен, — ответил ему я, — а вот насчёт её доброты возможны разные мнения.
Коля из самосвала помахал нам рукой и умчался подальше от этого гиблого места, а мы поплелись в свой садочный цех через второй ящичный и первый формовочный. Можно было и по улице туда пройти, огибая прочие цеха, но там слишком уж много было битого кирпича, поэтому народ предпочитал более длинный, но удобный путь, как просветил меня по дороге Миша.
— А чего это менты тут шарятся? — спросил Витёк, указывая на двух товарищей в серо-мышиной форме.
— А я знаю? — пожал плечами Миша, — сейчас дойдём до раздевалки, предыдущая смена всё и расскажет.
Типичные советские милиционеры за работой, эти из Набережных Челнов
И точно — предыдущая смена, состоящая из химиков в основном, охотно поделилась с нами всей накопленной информацией.
— Прикинь, зёма, — сказал Вова Репин по прозвищу Репа, — в формовке одного перца в замешивающий барабан засунули.
— Это который здоровый такой, он глину с песком замешивает? — переспросил Миша.
— Ага, в него самого. Его и замесило вместе с глиной и песком. А потом выдавило прессом и нарезало на кирпичи.
Я передёрнул плечами, представив себе эту неприглядную картинку.
— А что за перец-то? — спросил Витёк.
— Из вашего МЖК кто-то… Игорьком его вроде звали…
— И как он в барабан попал?
— Или сам свалился или помогли… менты сейчас это выясняют… они и вас опрашивать будут, стопудово будут — вы же из одного отряда.