Кишот
Шрифт:
Мисс Салма Р. любила письма, которые писала ей Америка. Не переносила она одного: эпистолярных признаний в любви либо ненависти. Большая часть корреспонденции приходила от женщин – они доверяли ей свои секреты, делились переживаниями из-за лишнего веса, мужей, похотливых начальников, болезней, детей и потери веры в то, что завтра будет лучше, чем вчера, – мужчины, как могли, в силу присущей им эмоциональной неполноценности рассказывали о том, что тщательно скрывали от других – о своей профессиональной и сексуальной несостоятельности, страхе за себя и будущее семьи, ненависти к американцам, не разделяющим их взглядов на жизнь, мечтах о гламурных телках и новых тачках. На ее долю выпало утолить печали Америки, не дать ей утонуть в ненависти, благословить на любовь. Ее личной слабостью были судьбы недавно переехавших в США иммигрантов, историям которых она периодически посвящала отдельные программы из цикла “Они делают Америку великой”.
Через письма она узнавала своих зрителей. Она нянчила их питомцев, вкушала их хлеб, почитала их богов, и им отправляла поздравления по поводу удачно прошедших операций по смене пола или успешно сданных
Письма двух видов сильно отличались от прочих – любовные признания и признания в ненависти. Исполненные яда прямые проклятия заботили ее меньше всего. Ей писали сумасшедшие, религиозные фанатики, завистники, люди, видевшие в ней причину собственных неудач, расисты, женоненавистники – полный набор. Она передавала их письма службе безопасности и мгновенно забывала об их существовании. Тайные воздыхатели тревожили ее куда сильнее. В большинстве своем это были люди, без меры влюбленные в себя, которые милостиво давали ей понять, как ей повезло стать объектом их любви. Другие ни секунды не сомневались, что она ответит им взаимностью. Встречались и те, кто униженно молил о любви. Некоторые вкладывали в письма свои фотографии, совершая тем самым большую глупость. Если снимки были эротическими, совершенная ими глупость была огромной. Ушатами на нее лилось чужое самолюбование, самонадеянность и самоуничижение, и она ощущала глухую тоску, ведь все это – она сама, отраженная в глазах этих несчастных. Неужели она на самом деле не океан, а жалкая лужа, настолько мелкая, что в нее лезут даже те, кто не умеет плавать? Неужели она не полноценный человек, а вырезанная из бумаги кукла, которую любой может просто сложить пополам и засунуть в карман? Она хотела знать, какой ее видят другие, но от этого знания нередко было тяжело на сердце.
Некоторые любовные письма были адресованы ее героине из “Пяти глаз”, Салме С. Их писали люди, которые по уши погрязли в выдуманном мире и считали себя секретными – двойными или тройными – агентами либо страстно желали стать частью секретного мира и, презентуя себя, в подробностях расписывали свои патриотические чувства, владение оружием и умение скрываться в толпе. Она должна любить их, считали парни (и женщины) из “Пяти глаз”, ведь никто больше не сможет понять ее так же хорошо, как они. “Мы с тобой одной крови, – заявляли эти обожатели, – ты такая же, как мы”.
Сообщения, приходившие в твиттере, были в основном анонимными и могли с одинаковой вероятностью принадлежать и прыщавым пятнадцатилетним подросткам, и живущим с родителями сорокапятилетним девственникам из какой-нибудь дыры в богом забытых арканзасах и иллинойсах. Все их любовные послания были чудовищно безграмотны. Америка больше не предоставляет своим влюбленным возможность освоить правописание. Да и просто научиться писать от руки. Красивый почерк остался в прошлом вместе с печатными машинками и мажущими копирками. Нынешние влюбленные, строчащие свои послания заглавными печатными буквами, даже не смогут прочитать любовные письма, написанные многими поколениями до них. Рукописный текст выглядит так же, как текст на марсианском или древнегреческом. Мисс Салма Р., для которой эмпатия давно стала рабочим инструментом, не могла заставить себя не чувствовать легкое презрение к таким корреспондентам.
Очень, очень редко получала она письма, которые отличались от прочих так же явно, как лишнее слово в “Улице Сезам”. Когда это случалось, мисс Салма Р. (возможно, всего на миг) посвящала таким письмам все свое внимание. Первое послание, полученное от незнакомца, подписавшегося “Кишот”, было в их числе. Внимание мисс Салмы Р. сразу привлек удивительно красивый почерк писавшего. Ручка, которую он выбрал, была настоящим дорогим пером, предметом гордости, позволившим автору создать удивительно красивый текст, словно бы он писал ей, чтобы пригласить на свадьбу или бал в королевский дворец. Содержание этого письма также было не похоже ни на одно другое любовное послание. Это было одно из тех редких посланий, в которых не было ни высокопарности, ни вкрадчивости, а также ни единого допущения в ее адрес.
Моя милейшая мисс Салма Р,
Я пишу Вам, поскольку считаю необходимым представиться и настоящим письмом заверить Вас в своей любви. Я твердо знаю, что, когда я окажусь рядом с Вами в должное время, сумею убедить Вас в своей преданности. Уверен, что Вы должны принадлежать мне одному. Вы – мой Грааль, и я начинаю свой крестовый поход. Я вступил на Путь, который приведет меня к Вам. Склоняю голову перед Вашей красотой. За сим навеки остаюсь Ваш рыцарь.
Отправлено улыбкой.
Бумага, на которой изящными буквами было выведено послание, напротив, была ужасной, листок явно взяли из блокнота дешевого отеля, предварительно оторвав шапку с адресом. Мисс Салме Р. хватило этих небольших наблюдений, чтобы понять, что ей пишет человек в годах, юность которого пришлась на время, когда было принято писать красивым почерком, владелец дорогой перьевой ручки, который, возможно, переживает теперь трудные времена и, чтобы скрасить свое одиночество, очень много смотрит телевизор. Выбранный им псевдоним указывал на его образованность, при этом, судя по построению фраз, учился он не в Америке. Она даже безошибочно определила, что – как и для нее самой – английский был для него не родным, известным с колыбели, а выученным языком. На это очевидно указывал как синтаксис (американский английский допускает гораздо больше вольностей), так и орфография (безупречная до невозможности). Загадкой для нее осталась лишь прощальная формула, отправлено улыбкой, с ее неожиданной грамматической несогласованностью. Узнай наш наивный герой, как много она узнала из восьмидесяти двух (восьмидесяти трех с учетом подписи-псевдонима) слов его послания, за которыми он, как в надежном коконе, до поры до времени надеялся скрыть свое настоящее “я”, он был бы потрясен и польщен одновременно. Она заметила и по-настоящему внимательно прочитала его письмо, это хорошо. Но то, что он предстал перед ней без прикрас, словно голый, – не очень. Впрочем, Кишоту не дано было узнать этого, а потому оставим его и мы. Оставим с его неведением, глупыми надеждами на успех и ложной уверенностью в своем инкогнито. Будем милосердны и сделаем так, чтобы он никогда не узнал, что мисс Салма Р. сказала потом:
– Сохраните это письмо, – попросила она наткнувшегося на послание Кишота сотрудника, – оно рождает во мне дурное предчувствие. Сообщите мне, если он напишет снова.
По окончании своего рабочего понедельника она вышла из офиса, устроилась на заднем сиденье в ожидавшем ее “майбахе”, отхлебнула заботливо подготовленный для нее на подлокотнике “грязный мартини” (классический, с оливками) и навсегда забыла о Кишоте.
– Мисс Дэйзи [4] , мое почтение, – приветствовал ее водитель.
4
Отсылка к фильму “Шофер мисс Дэйзи” (1989), где рассказывается о непростых отношениях богатой американки и ее чернокожего водителя.
– Хватит так говорить, Хоук, – ответила она, – ты меня с ума сведешь.
Глава четвертая
Сестра вспоминает свою Ссору с Братом и вступает в многочисленные Противостояния
Великобритания – другая страна, у них здесь все по-другому
Да, мы вынуждены сосуществовать с англичанами какое-то время, и они до сих пор считают нас наиболее трезвомыслящим и предприимчивым народом, но видят, что нас разрывает на куски из-за наших диких, продиктованных ностальгией решений о собственном будущем; особенно явственно это ощущается в Лондоне, этом некогда лучшем городе на земле, ставшем похожим на калеку из-за пустующих многоквартирных домов, принадлежащих иностранным богатеям – китайцам, русским и арабам, вкладывающимся в здешнюю недвижимость, словно это просто парковка для армады их невидимых автомобилей; особенно сильно это можно почувствовать на улочках Западного Лондона, ранее облюбованных длинноволосыми представителями богемы родом с Карибских островов, вест-индийцами с их колоритными этническими лавочками; цена жилья в Западном Лондоне росла так быстро, что позволить его себе могут уже исключительно люди с рационально короткими стрижками, на смену цветистости пришли сдержанные фасады элитных бутиков и стильных рестораций, что же до вест-индийцев, их уже давно попросили из этой части Лондона, и теперь, из-за дикого, продиктованного ностальгией решения о будущем страны, они испытывают неуверенность и вновь сталкиваются с враждебным отношением. Раз в году по этим улочкам проходит карнавал, он проводится по обычаям далеких Ямайки и Тринидада, но теперь, когда переплетение культур выглядит по-другому, а ведь в нем и состоит суть карнавала, он являет – по крайней мере для тех, кто с горечью встречает эти перемены – печальное напоминание о том, какой эта страна была прежде, до того как раскололась на две половины. Да, нам следует признать и то, что подобный раскол произошел и в двух других важных для нашей истории странах, где привел к таким же разногласиям, но большему насилию. В одной из них белые полицейские регулярно убивают чернокожих, арестовывают их прямо в холлах отелей за непозволительную смелость зайти туда, чтобы позвонить маме, детей убивают прямо в школах из-за конституционной поправки, благодаря которой убивать детей в школах стало просто; в другой религиозные фанатики до смерти линчевали человека за то, что у него на кухне нашли мясо, которое показалось им говядиной, мясом священной для индуистов коровы, а восьмилетнюю мусульманскую девочку изнасиловали и убили прямо в индуистском храме, чтобы преподать тем самым урок мусульманскому населению. Так что, возможно, эта Англия еще не самое плохое место, этот Лондон, несмотря на тревожно растущую статистику вооруженных нападений, далеко не самый худший город, да и в Западном Лондоне, пусть он уже не тот, что раньше, жить по-прежнему приятно, а со временем, возможно, станет еще лучше.