Кислотники
Шрифт:
– Видел, когда обделывал делишки? – Парень говорил, нарочито растягивая слова. – Лучше б ты тогда зажмурился. Мы ведь могли спокойно продырявить твою взбесившуюся белую задницу – когда ты, мать твою, палил во все стороны! Замочить тебя – значит оказать услугу обществу. Взять и выпустить пулю, сделать дырку в твоем дерьмовом черепе, насквозь пропитанном дурью.
– Если выстрелишь, целься получше, чтоб я сразу сдох, иначе, как только спустишь курок, поползешь отсюда на четвереньках.
– Если я выстрелю, ты точно сдохнешь! Тереза видела, что парень переигрывает.
– У тебя рука-то не дрожит?
– Хочешь проверить?
Парень выбросил руку из-под стола и практически упер дуло в лицо Джанку, держа оружие всего в нескольких дюймах от его носа.
Джанк присвистнул:
– Круто. Ну, я не такой шустрый.
Он смутил парня взглядом, потянувшись за своей пушкой.
– Ты что делаешь? Хочешь пулю поймать башкой? Джанк изогнулся в кресле и, неуклюже взмахнув рукой, направил револьвер на парня, продолжая гипнотизировать его единственным глазом.
– Положи пушку на стол, мужик!
– Успеется. – Джанк не спеша прицеливался ему в голову.
Тереза сидела между ними, глядя на два сошедшихся дула: противники целились друг другу в переносицу. Лицо младшего брата застыло, как посмертная маска. Вряд ли он выглядел бы хуже, даже будь эти пушки наставлены на него. Тереза не могла шевельнуться.
– Значит, твой отец – расслабленный придурок, а я – дилер? – решил уточнить Джанк. – Я правильно понял? И ты продолжаешь упорствовать, хотя видел, как я обработал «лексус»? Так?
Тереза почувствовала, как чьи-то дрожащие пальцы коснулись ее бедра: Каузи. Она слышала, как он судорожно, со свистом, ловит ртом воздух. Младший из братьев, кажется, и вовсе перестал дышать.
Джанк повысил голос, обостряя ситуацию:
– В следующий раз, когда соберусь покувыркаться, специально для тебя сделаю пару лишних кульбитов, чтоб до твоей дурной башки наконец дошло, кто я есть на самом деле.
Тереза запросто могла бы сосчитать удары сердца Каузи. Но тут парень заговорил, и в его голосе прозвучал смех:
– Классный номер! За такой спектакль положены бурные аплодисменты!
Напряжение спало. Когда Тереза смогла наконец расслабиться, она увидела, что револьвер Джанка лежит на столе. Парень положил свое оружие рядом.
– Отец говорил, что ты был лучшим, если вы хотели оторваться по полной.
Джанк улыбнулся:
– Он что-нибудь еще говорил?
– Про тебя?
– Про парня, которого звали Пол.
– А, Пол Сорел. Да, слышал про него, малый со сдвигом, но был другом моего отца.
– И это все? – В голосе Джанка прозвучала безнадежность. – Твой старик что-нибудь рассказывал про Джона Берджиса и Пола Сорела?
– Только одну вещь. Когда Пола вытащили из тюрьмы, ему надо было
Глава двадцать первая
Майкл уже переоделся – он стоял в углу, расставив ноги, и делал наклоны, доставая пальцами до лодыжек. Эстелла смотрела, как он разогревается, растягивает мышцы, подпрыгивает в воздухе, тряся задницей.
Это был «Блюз-корнер», один из двух спортивных центров Мосс-Сайда. Другой построили на муниципальные деньги – небольшие, но их хватило на плавательный бассейн, пару кортов для игры в сквош и зал для занятий аэробикой. В «Блюз-корнер» ничего этого не было – только ринг, стеллаж с потускневшими гантелями и несколько набитых доморощенным способом мешков на крюках. Зал был вместительный, человек пятьдесят вполне могли бы заниматься аэробикой – если бы разобрали ринг и выбросили боксерские груши. Но этого никогда не будет: «Блюз» – специфическое место, хозяева тут – боксеры, хотя не только они.
Майкл Кросс предпочел бы повести Эстеллу в муниципальный центр, но он попусту старался, уговаривая ее. Она призналась, что хочет в «Блюз-корнер», потому что там есть женская раздевалка и бывают женщины. Собственно, раздевалка оказалась совсем маленькой – женский бокс в Манчестере появился недавно. Но когда Эстелла с Майклом пришли, в зале уже тренировались две тайские боксерши.
Они по очереди отрабатывали удары ногами по мешку – одна держала, другая била. У стойки с гантелями огромный приземистый украинец почтенного возраста стоял над юнцом, отжимавшимся на скамейке, и определял его перспективность. Эстелла узнала старика: в 70-х он воскресными вечерами выступал в соревнованиях по борьбе – их транслировали по телевизору из Престона, заполняя паузы в конце футбольного сезона. Тогда он носил трико из золотой парчи и трусы с блестками и напоминал трансвестита, работающего по ночам в порту. Но его противники выглядели так же, и никто никогда не шутил на этот счет.
В зале не было зеркал, и Эстелла внимательно изучила себя в прихваченном гвоздиками треснувшем зеркале для бритья в душевой кабине женской раздевалки. Лайкровое трико, которое Майкл нашел в шкафу Джозет, оказалось ей почти впору, но слегка сбивалось между ног, так что пришлось надеть спортивные брюки. Как и кроссовки девятого размера, брюки были Майкловы.
Через вращающуюся дверь в спортзал ввалились четверо, все одинаково одетые, с головы до ног в черном. Впереди шел их предводитель, молодой негр хрупкого телосложения с проборами в волосах и раздраженной от бритья кожей на шее. Он важно двинулся через зал, поприветствовав девушек нагловатым поклоном и даже не повернув головы в сторону остальных. Двое его парней были не такие замороженные: они ухмыльнулись в ответ на приветственную отмашку хозяина зала, а поравнявшись с Майклом, притормозили и бросили на пол спортивные сумки, чтобы пожать ему руку. Эстелла слышала, как Майкл назвал каждого по имени и спросил: