Китайские мифы
Шрифт:
Сегодня Китай кажется единым целым, однако даже на протяжении большей части правления Восточной Чжоу (770–256 гг. до н. э.) он все еще представлял собой совокупность уделов. Существовавшие там местные мифы переходили из поколения в поколение благодаря устной традиции, но помнили о них только до тех пор, пока государство не приходило в упадок [7] . Меньшие царства поглощались более крупными, и наконец царство Цинь в 221 году до н. э. объединило страну и положило начало имперской эпохе, которая продолжалась две тысячи лет и завершилась только в XX веке.
7
Далеко не все мифологические сюжеты связаны с правящим домом и его успехами. Сохранность многих нарративов никак не связана с благополучием государства — наоборот, порой его успехи приводят к вытеснению и забвению наиболее архаичных сюжетов родового и общинного цикла.
Китай — огромная страна размером почти с Европейский континент и с сопоставимым разнообразием языков, обычаев, ландшафтов, климатических условий. На севере лежат засушливые равнины Хуанхэ с сухой зимой и жарким летом. На юге, в тысячах километров оттуда, — тропики. На западе возвышаются горы с истоками великих Хуанхэ и Янцзы, которые текут на восток и впадают в Желтое и Восточно-Китайское море соответственно.
Согласно классическим текстам, до эпохи Чжоу правили
8
Особенно это касается времени баснословного Ся — письменности тогда не существовало, и первые упоминания об этом государстве отстоят от предполагаемой даты его падения без малого на тысячу лет.
9
В русском переводе памятник известен как «Исторические записки». Благодаря героическим усилиям Рудольфа Всеволодовича Вяткина (1910–1995) русский язык — первый из западных, на котором в 2010 году стал доступен полный перевод этого замечательного текста. Второй полный перевод, на французском языке, появился в 2015 году.
Выдающийся политик и философ Конфуций (551–479 гг. до н. э.) достиг неувядающей славы как создатель доступного для понимания учения, которому легко следовать. Он был не только рационалистом, но и агностиком в самом современном смысле этого слова. Не веря в богов [10] , описанных в устных преданиях, он тем не менее осознавал некое богоподобное присутствие и верил в «Небо» (тянь), бывшее чем-то вроде слова Божьего для христиан — моральным кодексом, который нельзя нарушать.
10
Атеизм Конфуция крайне неочевиден. Известно, что он воздерживался от разговоров о сверхъестественном — вероятно, полагая себя не специалистом в этой области (как и, например, в огородничестве).
Конфуций (551–479 гг. до н. э.). Рисунок тушью, эпоха Юань.
Музей императорского дворца, Тайвань
Конфуций считал образцом морали времена Западной Чжоу и был убежден, что соблюдение правил позволяет создать идеальное общество. Правитель и министры для этого должны быть праведны и благожелательны, иначе страна скатится к упадку. Философ жил в период Вёсен и Осеней, полный междоусобиц и захватов небольших государств более крупными. Надежду он видел только в возрождении уклада и ритуалов Западной Чжоу — упадок этого государства, по его мнению, произошел исключительно вследствие некомпетентности и слабости ее последних царей. Праведный правитель, по Конфуцию, получал «мандат Небес» («Тянь мин») и должен был позаботиться о том, чтобы и наследники его были высокоморальны, в противном случае Небеса передадут мандат новой династии. Такая философия давала некоторое оправдание бунтарям, если они стремятся восстановить порядок, существовавший до порчи нравов.
Конфуций придавал большое значение семье и общим предкам. Почитание предков важно и в современном Китае. Дома нередко есть специальное святилище, обычно в выделенной для этого комнате, а в начале апреля на праздник Цинмин, который часто называют Днем поминовения усопших, вся семья вспоминает ушедших родственников.
Акцент Конфуция на важности семьи отчасти выразился в концепции сыновней почтительности. Преданности и служению родителям посвящена очень популярная книга «Двадцать четыре образца сыновней почтительности» («Эр ши сы сяо»), составленная, вероятно, во времена империи Юань. Она начинается с истории о легендарном императоре [11] Шуне. С ним плохо обращалась мачеха, а отец чуть не убил его, но он тем не менее оставался невероятно почтительным сыном и был избран в качестве достойного преемника императором Яо, считавшим собственного сына не вполне достойным престола.
В данном случае почтительное поведение оказывается вознагражденным. Второй образец — император Вэнь-ди [12] времен Хань (правил в 180–157 гг. до н. э.), который заботился о матери все три года ее болезни. Он не раздевался, чтобы служить ей день и ночь, пробовал все ее лекарства, проверяя их безопасность. Другие истории тоже повествуют о реальных исторических личностях. Восьмилетний У Мэн спал рядом с кроватью родителей, чтобы комары кусали его, а не их. Ван Сян лежал обнаженным на замерзшем пруду, чтобы поймать карпа — любимое блюдо своей черствой мачехи. Ван Пу во время грозы всегда бежал к могиле матери. Она при жизни очень боялась грома, и он хотел ее успокоить. Среди других историй — «За сто ли носить на спине мешки с рисом», «Продать себя в рабство, чтобы собрать деньги и похоронить отца», «Радовать родителей наивными играми», «Без устали кормить свекровь своим грудным молоком», «Мыть ночной горшок матери» и «Вкусив кала, сокрушаться, узнав о тяжелой болезни отца». В последнем случае сыну посоветовали пробовать кал больного отца: если он окажется горький, прогноз благоприятный, а если сладкий — дела плохи. Если не считать императора Шуня, герои этой книги не получают за свою преданность какой-то особой награды. Достаточно самой возможности отблагодарить родителей за все, что они сделали, и принести им счастье.
11
Несмотря на то что ряд мифических правителей формально делят с императорами поздней древности и средневековья титул ди, стоит подчеркнуть, что, когда Цинь Ши-хуанди принял этот титул в качестве обозначения верховного монарха, он почти исключительно был зарезервирован за божествами — верховный бог эпохи Шан, прообраз чжоуского Неба, именовался Шан ди, «Верхний ди». Таким образом, именование Шуня императором не вполне адекватно — скорее уж имя Цинь Ши-хуанди стоило бы переводить как «Циньский начальный августейший теарх». В придуманном им титуле были воедино слиты именования двух категорий сказочных владык древности — Трех августейших (хуан) и Пяти теархов (ди).
12
Пояснения
Учение о добродетелях древних правителей и важности соблюдения ритуалов не нашло большого отклика во времена Конфуция: правителей тогда больше заботили практические вопросы междоусобных войн. Популярность этого философа, не сумевшего при жизни убедить власти следовать своим идеям, росла постепенно, начиная с периода Сражающихся царств времен Восточной Чжоу (476–221 гг. до н. э.).
Конфуцианство стало влиятельным благодаря утверждению сословия писцов [13] во времена Хань (202 год до н. э. — 220 год н. э.), которое господствовало в Китае еще в начале XX века. При той же династии начинает разделяться и мифология. Одной формой языка — письменной — владели только конфуцианские элиты. Другую, разговорную, использовало все население страны [14] . Конфуций недолюбливал художественную литературу любого рода, даже аллегорическую [15] . Мифам он предпочитал историю, рассказы о подлинных деяниях реальных людей. Этот подход повлиял и на его последователей. Уже во времена Хань они придали историчность многим мифам, подстраивая их под свой образ мыслей. Легендарный Желтый император (см. ниже ), например, стал восприниматься как действительно существовавший когда-то правитель.
13
Правильнее было бы говорить о сословии профессиональных бюрократов и интеллектуалов — в традиционном Китае эти слова были синонимами.
14
Стоит отметить, что никакого единого разговорного языка не существовало — китайцы говорили (и продолжают говорить) на десятках диалектов, порой отличающихся друг от друга гораздо сильнее, чем европейские языки.
15
Тем не менее в числе преподаваемых им Пяти канонов был и «Канон стихов» («Ши цзин») — прекрасный сборник придворной и народной поэзии.
Пусть конфуцианство и не поощряло веру в богов, оно не возбраняло им поклоняться и считало это скорее вопросом индивидуальных предпочтений. Люди в Китае продолжали строить храмы, рассказывать предания о богах и других сверхъестественных существах, проводить ритуалы и фестивали в их честь, а конфуцианцы сторонились всего этого — по крайней мере напоказ. Большая часть населения тогда не умела читать и писать, и рассказы о богах, призраках и духах — божественных существах, веру в которых не одобрял Конфуций, — продолжала существовать в виде устной традиции.
В 1982 году старый крестьянин из Шэньнунцзя в провинции Хубэй передал писателю Ху Чунцзюню редкую рукопись с преданиями. Эта девственная горная местность, внесенная ЮНЕСКО в список объектов природного наследия, не слишком известна и не имеет многочисленного населения, поэтому условия для сохранения живой памяти об устных преданиях там самые подходящие. В последующие годы Ху Чунцзюнь собрал там и другие записи — иногда неполные и всегда отличающиеся в мелочах — и на основе полученного материала составил новое издание танского «Сказания о тьме» («Хэй ань чжуань»). История была такой длинной, что представляли ее в основном на похоронах — отсюда ее название. В ней изложена история сотворения мира и другие древние мифы.
Даосизму сложно дать четкое определение. В отличие от западных религий, сосредоточенных на одном всемогущем боге, в основе этой специфической древнекитайской философии лежит скорее сама природа. Этот мир мистический, он состоит из вещей до взаимодействия с человеком, он как вода, которая, если дать ей достаточно времени, сточит самый твердый материал [16] . Во всем есть противоположные силы: позитивный и активный ян — мужское начало света и тепла — и восприимчивый инь, женское начало тьмы и холода. Они не могут обойтись друг без друга, как тень может существовать только там, где есть свет.
16
В даосской философии религиозная составляющая гораздо заметнее, чем в других древнекитайских идеологиях, — в основе учения лежит представление о неком абсолютном принципе — Пути (Дао), который служит основой мироздания. Существуют и малые дао всякой отдельной вещи или деятельности, все пути могут быть постигнуты, но не могут быть выражены словами. Человек, постигший Дао, якобы получает особую власть над миром, поскольку понимает глубинные законы его существования и развития — он может при желании достичь практически вечной жизни, научиться летать, повелевать духами. Именно в постижении Дао цель жизни адепта, и в этом плане даосизм заметно отличается от, например, конфуцианства, который не ставит перед последователем столь амбициозных, почти сотериологических перспектив — целью конфуцианца является воспитание в себе непоколебимо моральной и просвещенной личности, готовой служить достойному правителю (задача, пожалуй, в реализации не менее сложная, чем постижение Абсолюта, — но заметно более прозаическая и скорее этическая, чем религиозная).
Инь и ян в сочетании с Пятью сторонами света (север, юг, восток, запад и центр) образуют все фундаментальные основы жизни. Ян связан с югом и востоком: восходящее солнце по-китайски иногда называют даян, Великий ян. Инь связан с западом и севером. Пять сторон света, а также присущие им стихии [17] , цвета и времена года играли огромную роль во всех аспектах жизни китайцев. Болезни и смерть ассоциировались с зимой и севером, откуда ветер приносил эпидемии, поэтому умерших хоронили лицом на север. Ритуальные одеяния, узоры и приношения должны были быть соответствующего цвета. Император «правил лицом на юг», чтобы получить от солнца тепло и свежесть, а подданные в его присутствии смотрели на север.
17
Пять движений (у син) — земля, дерево, металл, огонь, вода — концепт, гораздо более важный, чем просто соответствие сторонам света. Скорее наоборот: стороны света ассоциировались с тем или иным первоэлементом. Сама концепция борьбы и последовательной смены элементов, видимо, была создана примерно тогда же, когда и концепция начал инь и ян, и во многом даже конкурировала с ней. Пять движений использовались, в частности, как методологическая основа для гаданий разных типов, в алхимии, медицине, военной стратегии и так далее, а также для объяснения причин смены правящих династий, каждой из которых, как считалось, покровительствовал свой элемент. К слову, в традиционной классификации китайских идеологических течений инь-ян и у син считались не частью арсенала даосов, а отдельным направлением — впрочем, эти концепции вскоре были адаптированы буквально всеми течениями и активно использовались ими.