Кладбище для однокла$$ников (Сборник)
Шрифт:
– Успокойтесь! Я хочу знать, с какой целью он это сделал, – ответил Савушкин. – Мы каждый раз убеждаемся, что он всегда действует расчетливо и продуманно…
«В первую нашу встречу он был гораздо спокойнее, – подумал Савушкин. – Но тогда еще были живы Вершинский и Заморёнов. Хреново быть в его шкуре. Волк, обложенный флажками… А что чувствует маньяк? Что он – загнанный зверь? Вряд ли…»
Если бы Савушкин не увидел его в кабинете Вершинского, наверное, сам бы стал сомневаться в существовании убийцы-призрака. Но он реален, еще более реальны преступления. Остался последний выпускник 10 «А» класса, и, даже если предположить маловероятное: его способность фантастически гримироваться или
Скульптор бросил еще один вызов. Что на этот раз он придумает, чтобы отправить на тот свет беднягу Колессо? От этих тупиковых размышлений у Савушкина голова пошла кругом. «Если Колессо убийца, то как он мог сам себе позвонить? И зачем? Если он – будущая жертва, то должен немедленно вылететь в свою Америку, если нет – то, возможно, он и руководит киллером. Безденежный убил Столетова, его убил другой киллер. А его в свою очередь пристрелил наш старлей… Потом взорвали Вершинского…»
Савушкину стали мерещиться маленькие фигурки в темных углах кабинета. Он встряхнулся, потушил тридцатую девятую за день сигарету, порывисто поднялся. Отчаянная, невероятная догадка пришла ему в голову. Все же не зря он столько времени отдал разговорам с бывшими ученицами десятого «А». Много в его кабинете было слез пролито по безвинно погибшим мальчикам. Он понял, что преступления совершала женщина! Она переоделась в мужское платье, сделала грим, она мстила им за то, что все они были жестоки и равнодушны, смеялись над ее уродливым конским лицом, голубыми ушами, прыщавыми ресницами и прочими изъянами. А потом она стала трансвеститом, поменяла пол. Хотя, необязательно. Она руководила убийцами. Значит, она повелевала и «посланцем Сатаны»! Уж не сама ли она Сатана – в женском облике?
– Вот так едет крыша! – произнес Никита вслух, у него даже ладони зачесались от перевозбуждения. Возможно, нервная аллергия.
Он не заметил появления Кошкина. Тот держал в руках бумагу и удивленно пялился на майора, который, похоже, стал заговариваться. Сергей протянул листы.
– Вот наиболее полный и уточненный список практикующих экстрасенсов. Это по Москве и области. Получено в Минздраве. Как мне сказали, большая часть из них – откровенные шарлатаны. Я попросил назвать самых серьезных, но отказались, сказали, критериев нету, и потому все очень субъективно…
Савушкин схватил листки и тут же поехал к профессору Осмоловскому. Никита отметил, что Павел Григорьевич выглядел лучше. Он пригласил гостя в комнату, тут же прикрыл газетой две фотографии на столе. Но Савушкин успел заметить: это были фотопортреты профессора, причем склеенные из вертикальных половинок.
– И мою фамилию не забыли, – сказал то ли удовлетворенно, то ли иронично Осмоловский и стал вслух читать фамилии: – Абиссинец Ю.Ю., Астрогольд Р.О., Бэгбьюлатто С.С… Знакомые имена… Влевако, Гадаускас, Гриш-Кинг, Кассио, Лордкипанидзе, Оч-Умнов, Самойлович, Уфимцев… Этих не знаю. Сколько их тут – около ста? И еще больше неучтенных. Все шарлатаны… Вы, Никита, испытываете мое мужество? Я готов помочь, тем более после особых обстоятельств у меня нет более злого и лютого врага…
Он попросил Никиту принести ему из кухни горячего чаю и оставить его в комнате одного.
Савушкин скучал на кухне, и в который раз сомнения мучили его: не зря ли он теряет время со старым чудаком, у которого, возможно, поехала крыша, а его злой посетитель никакого отношения к делу не имеет. Ведь Павел Григорьевич даже не смог толком описать пришельца…
Наконец Осмоловский позвал его, Никита сел в кресло.
– Он очень чувствителен к внешним воздействиям. Тем более сейчас, когда у него пик жизни. Дальше будет спад. Я не могу вам назвать точно фамилию. Не исключено, что его вообще нет в этом списке. Но по биоэнергетике я бы отметил вот этих: Кассио, Лордкипанидзе, Самойлович… Еще – Гадаускас. Пожалуй, все… Но еще раз повторю: я не уверен, гарантии не даю…
Сообщение о покушении на сотрудницу банка «Южный» Савушкин услышал в машине по рации. Дежурная волна ГУВД сообщила, что стрелявший скрылся с места преступления на светло-коричневых «Жигулях». Фамилии женщины не назвали, но Никита чутьем понял, что это все тот же «сериал». Он развернулся и поехал к банку: в нем работала Воронина – бывшая первая красавица класса.
Когда он подъехал, ее уже увезли, лишь алые капли крови на асфальте свидетельствовали о трагедии. Никита увидел коллег из местного ОВД, они узнали его, молча пожали друг другу руки.
– Воронина? – спросил он.
– Вы ее знаете? – удивился капитан. Он записывал показания девушки, она плакала и говорила, что по жизни Ирке всегда не везло.
От офицера Савушкин узнал, что неизвестный предварительно позвонил по телефону, и Воронина поспешно спустилась на улицу. Там ее обстрелял неизвестный, открыв огонь из машины. Это были все те же светло-коричневые «Жигули».
Две пули задели легкое и раздробили ключицу. Ираиду увезли в Боткинскую больницу. Никита отправил туда Кошкина, ждать, когда она придет в себя и сможет хоть что-то сказать. «Наверное, страдает, что убийца попортил ее белоснежную кожу, – подумал Никита. – Повезло, а ведь могла пополнить "скульптурную композицию". А он явно выдохся, стал делать промахи…»
Савушкин дождался звонка Кошкина, тут же отправился в больницу. Носатый хирург разрешил встречу не больше, чем на пять минут. Ираида подавленно улыбалась, смущенно подтянула до подбородка простыню, еле слышно вздохнула. Наверное, она боялась, что ее могут «дострелить». И Савушкин без предисловий сказал, что возле дверей выставят охрану.
– Мне позвонил мужчина, назвался Аркашей Колессо, это мой одноклассник, – тихо стала рассказывать она. – Последний раз я видела его случайно лет десять назад, и мне трудно было определить – его ли это голос. Он сказал, что нужно срочно встретиться, ему угрожает опасность. Конечно, я не могла отказать… Я вышла, оглянулась, тут подъехала светло-коричневая машина, приоткрылось окошко, и я увидела человека с пистолетом…
– Вы запомнили номер машины, лицо нападавшего?
– Нет, когда в тебя стреляют, не до этого. И еще мне показалось, что этот бандит был в маске, – страшное, мертвое лицо…
– Почему по вам стреляли? Должна быть причина! – настойчиво спросил Никита. В затылок недовольно сопел хирург.
– Не знаю! А почему мальчишек убивали? Вы должны разбираться, раз вы милиция, – неожиданно резко ответила Ираида.
Никита понял, что разговор окончен. Он пожелал быстрей выздороветь и вышел из палаты.
Никита стремительно шел по долгому коридору управления, а его мысли, догадки, предположения роем тянулись за ним, еле поспевая.
– Никита Алексеевич, к вам женщины! – объявил, осклабившись, Вьюжанин. – Я спрашивал, по какому вопросу, а они: хотим только к нему.
«Надо будет как-нибудь объявить ему строгач за похабные ухмылки», – мимоходом подумал Савушкин.
Он зашел в кабинет и чуть не упал: сотни запахов атаковали его – духов, присыпок, пудры, помады, крем– брюле, ментоловых сигарет. Полтора десятка почтенных дам сидели и напряженно ждали. Да, время бессильно перед женской солидарностью. Первая же прорешка в их рядах мобилизовала их, и они явно не намерены были ждать, пока маньяк по одному расправится и с ними.