Клан быка
Шрифт:
Кажется, копыто потихоньку стягивается, заживает – но так медленно!
Сквозь шум ветра в ушах пробился треск мотоцикла.
Догнал, гад.
Леха свернул влево – к вершине ближайшей дюны. Улечься прямо за ней, подождать, пока этот следопыт вылетит из-за гребня, не видя того, что его ждут, – и…
И встал, так и не добежав до гребня. Треск мотора был не одинокий. Сразу несколько моторов.
И трещит не сзади, где остался снайпер, а спереди. Именно из-за этой дюны и ревет… Черт!
Не щелкая по браслету – раньше надо было, теперь-то
Звук скачком стал громче, и из-за спины ударили конусы света. Все вокруг залило скачущим светом, от которого замельтешило в глазах…
Леха взвыл от досады и помчался изо всех сил. – насколько позволяло это чертово копыто. Быстрее, быстрее! Уже не обращая внимания на тупую боль в ноге, – лишь бы вырваться…
Один луч света бил точно сзади, бросая под ноги собственную тень. Второй – правее, третий – далеко слева. Широкой цепью идут, сволочи. Загоняют.
Леха взлетел на дюну – вон уже и гребень, – но справа взревело и ударило в глаза светом. Кто-то из троих обогнал сбоку. Влево…
Но и оттуда в глаза ударил свет фары. И рев сзади уже над самым ухом… И вдруг стало еще ярче. Уже не белый свет фар, а что-то красноватое, живое… Тень под ногами как-то странно растворилась, превратившись из четкого абриса в нечто расплывчатое… Ж ж жух!!!
Огонь накатил сзади оранжево-красной волной, ослепляя и обдавая бензиновой гарью.
Зад обожгло, но Леха уже нырнул в сторону, вырываясь из этого огненного облака.
Слава богам, не напалм. Просто бензин без загустителя. Не так опасен. Струя метров на двадцать, не больше. А главное, к телу не липнет – так что сразу не сожгут. Сразу не сожгут…
Может быть, именно поэтому и без загустителя?… Огненная струя ударила справа. Леха плюхнулся на песок, пропуская струю выше… Жар ударил по морде, по глазам, в нос…
Терпеть это было невозможно – даже секунду, даже миг. Тело само рвалось прочь…
Лежать! Лежать, пропуская остатки струи! Лежать! Пока струя не пройдет над головой, ревя, как угли в топке.
Теперь можно. Можно и бежать, и реветь, выпуская из себя эту боль.
Леха вскочил и рванул вперед – но слишком поздно. Мотоцикл промчался совсем близко, в каких-то паре метров. Щелчок, ослепительная вспышка воспламенителя…
Огненная струя ударила в бок – еще плотная, еще не рассыпавшаяся на море мелких бензиновых брызг, не прогоревшая. Окатила весь бок. Шкуру, броневые наросты, просачиваясь под них…
На миг показалось, что время – лишь фантазия. Его нет, есть лишь один бесконечный миг.
…Жестяной сарай на окраине Гнусмаса… поток бензина, хлынувший через люк в потолке, – и огарок свечи, сброшенный следом…
Вот только на этот раз аватара никак не хотела умирать. Боль никуда не девалась. Горящий бензин облепил броневые наросты и прожигал шкуру, прожигал плоть, глубже, глубже, глубже… Никак не желая кончаться…
Воя, но не слыша собственного
Под треск мотоциклов, кружащих вокруг, и радостное улюлюканье охотников.
Загребая передними ногами, потащил себя по песку, вытирая круп о песок. Сдирая с себя остатки горящего бензина, сдирая с себя клочья обгоревшей плоти, оставляя дорожку из догорающего на песке бензина.
Под рваные немецкие фразы. Выясняют, чья теперь очередь. Чтобы не всем сразу, чтобы не убить случайно. Поэтому по очереди, аккуратно и по чуть-чуть…
Воя – вой рвался из груди, и никак его было не остановить, как и огонь, все гуляющий по боку, – Леха поднялся и стал карабкаться на дюну. К вершине, которая отгородит его от огнеметов.
Хотя бы на секунду. На полсекунды. На миг…
Ж-ж-жух!!!
Огненный поток ударил сзади, окатив круп. И тот бок, где уже все сгорело, и другой, еще целый… Тело выгнуло от боли, и Леха рухнул на песок. А сзади трещала шкура, обугливаясь. Лопалась и опадала струпьями. Только боль не желала уходить вместе с ней, боль все глубже вгрызалась в тело… Воя, но упрямо загребая передними ногами, Леха полз к вершине – такой близкой и такой недоступной. Вот уже и гребень. Теперь перевалить через него… В морду ударил рев мотоцикла и свет фары. Мелькнуло колесо, сапог – и удар в плечо. Леху отбросило обратно и завертело. Замелькали звезды, песок, бьющий свет фар, лужицы огня на песке, еще не догоревшие, снова звезды, песок… Тот снайпер… Все-таки успел к самому интересному… Леха остановился, уткнувшись в песок. Гребень остался в нескольких метрах вверху, а здесь только боль и лужицы огня. И немцы на взрыкивающих моторами мотоциклах, кружащие вокруг, теперь уже четверо, все в сборе.
Вот опять кто-то выехал вперед, вскидывая дуло огнемета…
Леха попытался броситься на него, но задние ноги не слушались.
Лишь взрыв хохота, быстрый рывок мотоцикла в сторону – да еще один пинок сапогом. Чиркнуло по броневому наросту на скуле и заехало в нос… Леха рухнул на песок.
Где-то сбоку – уже и не сообразить где – рев мотоцикла, заходящего в новую атаку…
Леха попытался перевернуться, откатиться прочь – но слишком поздно. Мотоцикл навис впереди, дуло огнемета уставилось прямо в глаза. На этот раз будет голова и грудь…
Но огонь не вырвался.
Дуло огнемета нырнуло вниз. А вместе с ним и немец и мотоцикл… Немца пригнуло под тяжестью удара. На плечи немцу рухнула черная гарпия, вонзив когти в плечи.
А слева, красновато-медная в отблесках догорающих лужиц бензина, мелькнула Алиса. Мимо немца, у которого снайперка. Не стала на него прыгать, а просто скользнула рядом – на расстоянии раскрытого крыла.
Сверкнул бритвенно-острый край крыла, скрылся за каской немца – и снова появился, вынырнув из-под его подбородка. Алиса скользнула дальше, а голова немца свалилась с плеч. Из шеи брызнула темная струйка, спала и снова брызнула, в такт все еще бьющемуся сердцу…